Раскаляется воздух, тает внутри ледник.
Её нежность (читай: цунами) затопляет его материк.
И они задыхаются вместе. Рвётся ночная мгла.
Её нежность (читай: огонь) выжигает его дотла.

Серебристое озеро, солнечный пруд вдали.
Пахнет илом вода, и ноги в песок вросли.
Счастье падает с неба и давит их в тот же миг.
Её нежность (читай: болезнь) превращается в дикий крик.

Всё смеётся и шепчет: «Крепче меня держи».
Утекает прозрачное лето. Растворяются миражи.
Сизый дым и костры. Желтеет у пруда трава.
Её нежность (читай: обман) — лишь заученные слова.

Запоздал почему-то рассвет. Ветер в окно стучит.
По замёрзшим её изгибам чья-то рука скользит.
Сердце звенит и крошится, будто бы из стекла.
Её нежность (какая жалость) давно уже умерла.

2014 г.

_____________________
вечер душен, мохито сладок, любовь навек.
пахнет йодом, асфальтом мокрым и мятной wrigley.
милый мальчик, ты весь впечатан в изнанку век:
как дурачишься, куришь, спишь, как тебя постригли,

как ты гнешь уголками ямочки, хохоча,
как ты складываешь ладони у барных стоек.
я наотмашь стучу по мыслям себя. я стоик.
мне еще бы какого пойла типа хуча.

я вся бронзовая: и профилем, и плечом.
я разнеженная, раскормленная, тупая.
дай бог только тебе не знать никогда, о чем
я тут думаю, засыпая.

я таскаюсь везде за девочками, как горич
за женою; я берегу себя от внезапных
вспышек в памяти — милый мальчик, такая горечь
от прохожих, что окунают меня в твой запах,

от людей, что кричат твое золотое имя —
так, на пляже, взрывая тапком песочный веер.
милый мальчик, когда мы стали такими злыми?..
почему у нас вместо сердца пустой конвейер?..

я пойду покупать обратный билет до ада плюс
винограду, черешни, персиков; поднатужась
я здесь смою, забуду, выдохну этот ужас.
…милый мальчик, с какого дня я тебе не надоблюсь?
это мой не-надо-блюз.
будет хуже-с.

ранним днем небосвод здесь сливочен, легок, порист.
да и море — такое детское поутру.
милый мальчик, я очень скоро залезу в поезд
и обратной дорогой рельсы и швы сотру.

а пока это все — so true.
___________________________________________

друг друговы вотчины — с реками и лесами,
долинами, взгорьями, взлетными полосами;
давай будем без туристов, а только сами.
давай будто растворили нас, погребли
в биноклевой мгле.
друг друговы корабли.
бросаться навстречу с визгом, большими псами,
срастаться дверьми, широтами, адресами,
тереться носами,
тросами,
парусами,
я буду губами смугло, когда слаба,
тебя целовать слегка в горизонтик лба
между кожей и волосами.
в какой-нибудь самой крошечной из кают,
я буду день изо дня наводить уют,
и мы будем слушать чаечек, что снуют
вдоль палубы, и сирен, что из вод поют.
чтоб ветер трепал нам челки и флаги рвал,
ты будешь вести, а я отнимать штурвал,
а на берегу салют чтоб и карнавал.
чтоб что-то брать оптом, что-то — на абордаж,
чтоб нам больше двадцати ни за что не дашь,
а соль проедает руки до мяса аж.
чтоб профилем в синь, а курсом на юго-юг,
чтоб если поодиночке — то всем каюк,
чтоб двое форева янг, расторопных юнг,
и каждый задира, бес, баловник небес,
на шее зубец
акулий, но можно без,
и каждый влюбленный, злой, молодой балбес.
в подзорной трубе пунктиром, едва-едва —
друг друговы острова.
а бог будет старый боцман, гроза морей,
дубленый, литой, в наколках из якорей,
молчащий красноречиво, как билл мюррей,
устроенный, как герой.
мы будем ему отрадой, такой игрой
дельфинов или китят, где-то у кормы.
и кроме воды и тьмы нет другой тюрьмы.
и нету местоимения, кроме «мы».
и, трюмы заполнив хохотом, серебром
дождливым московским — всяким таким добром,
устанем, причалим, сядем к ребру ребром
и станем тянуть сентябрь как темный ром,
и тихо теплеть нутром.
и лунья ладонь ощупает нас, строга —
друг друговы берега.
и вечер перченым будет, как суп харчо.
таким, чтоб в ресницах колко и горячо.
и боцман легонько стукнет тебя в плечо:
— до скорого, брат, попутных. вернись богатым.

и бриз в шевелюре будет гулять, игрив.
и будет назавтра ждать нас далекий риф,
который пропорет брюхо нам, обагрив
окрестную бирюзу нами, как закатом.