Жил да был вовсе не в сказочные, а в наши времена парень Иван, младший из трёх сыновей.
Парень был как парень, не красавец, но и не дурен собой, незлой и старательный… разве непутёвый. Так ему матушка и говорила:
— «Непутёвый ты у меня, Ванечка».
А отец сердито хмыкал в усы.
— Назвали Иваном
Обижался Ванечка.
— Так чего требуете теперь? Будто сказок не читали в детстве никогда. Там что ни Иван — так дурак.
И хоть бы к имени тогда серый волк или корабль там летучий прилагались, говорящая, на худой конец. Чуда-юда вот только не надо.
НО ВЕДЬ НЕ БЫЛО НИЧЕГО.

Попадал вечно Иван в ситуации дурацкие или делал всё не так, как нормальные люди делают.
Идёт, к примеру, мимо многоэтажного, а на одном из балконов парень сидит понурый.
— Помоги. Заперли, мол, по ошибке меня тут родители, ключей не оставили, а я на экзамен опаздываю.
Выставят, мол, как пить дать выставят из университета, если и на сей раз не сдам…
Ванечка мимо беды пройти-то не смог, в подъезд зашёл, дверь найдя нужную, замок-то и вскрыл, не задумавшись даже, что делает.
Он играми ролевыми увлекался — из тех, про которые бабушка говорила:
— «Енто где они все ельфами одеваются, и бегають, бегають»…
Но настоящим ролевиком себя не считал, любитель ведь всего. Для одной из ролей с замками обращаться учился — вот и пригодилось.
А парень-то вором оказался, деньги вынес, разбирательств потом было — вспомнить тошно.

Или вот пытались Ивана ребёнком ещё плавать научить, да едва не утопили, перепугали так, что к реке или озеру потом подойти много лет боялся, от раковины или ванны наполненной шарахался.
Так он, чтобы страх свой преодолеть, весной, в мае, когда самый разлив, поплыл через реку.
А сам-то едва-едва держаться научился на воде да плескаться там, где мелко. Ногу судорогой свело на середине — вода-то холодная ещё — едва не утоп.
Только и того, что решил — глупо, мол, половину проплывши, тонуть вот так. Воды нахлебался, но добрался до берега.
Зато и страх свой изжил безвозвратно.

Да и в мелочах непутёвость его была. Идёт по улице Иван — все пройдут спокойно:
— он на шкуру банановую наступит.
Или в лужу наступит,
— так непременно свалится.
К сядет
— тот зависать начнёт да глюки выдавать.
Пирожок возьмёт
— и тот без начинки.

Терпели родители, терпели, потом надумали: женить Ваню надо. Взрослый парень уже, в самый раз семьёй своей обзаводиться.
Старшим-то как раз девиц из семей хороших подобрали.
В общем, поставили отец с матерью условие: женись, мол, Иван, или сами тебя оженим, найдём девушку хорошую.
Жениться Ивану не хотелось совсем — да и на полигон с женой не поедешь. Но делать нечего; задумался он, как же невесту искать?
Не складывалось у него с девушками, начнёшь встречаться только, всё хорошо вроде, а потом слышишь разочарованное:
— «Я-то думала… а ты… непутёвый!»
И всё, дверью уже хлопнула.

Ничего Иван не надумал, осерчал вконец, решил: назвали вы меня именем, как в сказках, вот и невесту примете, найденную по сказочным правилам!
Прихватил рано поутру лук свой, с которым несколько игр уже прошёл:
— и лучником Робин Гуда был,
— и крепость защищал от орков,
— и Кили отыгрывал…
И отправился в парк дальний, полузаброшенный.

По тропинкам прошёл, поглядел по сторонам, окликнул:
— Эй, есть тут кто? Выходи, а то я тут с луком упражняться буду.
Успокоив таким образом совесть свою и не волнуясь, откуда ж невеста возьмётся в безлюдном парке, лук из-за спины достал, тетиву накинул, стрелу наладил — и выстрелил вверх.
Воронье с криком взвилось только.
Полагалось по сказке теперь стрелу искать, а у какой девицы обнаружит — на ней-то и жениться.
Почесал затылок Иван: он-то не царевич, хоть и семья богатая, и родители не оставят.
А ну как откажет девица?
Да делать нечего, пошёл стрелу искать. Бродил-бродил по парку, заблудился. (его и эльфа играть не брали, где это видано, чтоб дивный в трёх соснах блуждал!).
Присёл на скамеечку. Тут в кустах зашевелилось что-то, Иван так и подскочил.

А на тропинку выбралась кошка белая и пушистая, а в зубах стрелу держит, ровно собака кость.
— Кис-кис…
Наклонился Иван, руку протянул осторожно, чтоб не спугнуть.
— Дай-ка мне стрелу. Даже лягушек уж на мой век нет, кошки вместо них попадаются.
А кошка-то стрелу выплюнула, лапой прижала и отвечает человеческим голосом:
— Чем же кошки тебе не угодили, добрый молодец?
Иван так и сел. Теперь уж прямо на землю утоптанную. Сидит и глазами хлопает.
— Это мне почудилось, должно быть…
Сам себя убедить пытается.

Кошка фыркнула этак насмешливо, блеснула глазами зелёными:
— От женитьбы увильнуть пытаешься? Стрелу твою я поймала, всё чин чином, собой пушиста и мягка, так чего тебе ещё надо?
— Да аллергия у меня на кошек, чихать и кашлять начинаю. А кто ж ты, милая невеста, такая будешь?
Чуть опомнился Иван, и любопытно ему стало. Сказки сказками, но чтоб кошку говорящую встретить!
— Царевна я…
С готовностью отозвалась кошка, села, не забывая стрелу придерживать, накрыла передние лапки пушистым хвостом.
— Ля Кошка. Папенька-то мой французом был, из знати кошачьей, маменька — единственная дочка царя кошачьего Баюна Десятого и кошки из страны Нихонии, из рода двухвостых демонических.
Достаточно ли я тебе хороша, молодец?

Иван к себе прислушался: ни чихать, ни кашлять не хочется, вот диво! И права кошка-то, раз невесту по сказочным правилам искал — теперь изволь по этим же правилам жениться.
— Я кошку всегда хотел, да нельзя было.
Признался.
— И лучше уж кошка, чем девица непонятная. Только вот загвоздка в чём: никак жениться на кошке невозможно. Не сказка у нас тут.
— Вот беда.
Молвила кошка.
— Плохо ж ты сказки, Ваня, читал. Я ведь про семью тебе сказала. Главное, что ты согласен.

Иван кивнул и уставился с любопытством: как решить-то проблему кошка собирается?
А та поднялась, крутанулась вокруг себя — да и оборотилась девицей в платье белом. Фигурка ладная, глаза зелёные, раскосые чуточку, волосы светлые чуть ниже плеч, щёчки румяные…
— Хороша ли я тебе, Ванечка?
Девица-кошка ещё и покрутилась, показывая себя, улыбнулась лукаво.
— Хороша!
Согласился Иван, вздыхая.
— Только я-то тебе зачем?
— А затем, что судьба.
Вмиг серьёзной стала девица-кошка.
— Стрелу я твою поймала, случайно тут гуляя? Поймала. Выполняй теперь правило сказочное.

Не скажешь тут ничего, повёл Иван кошку свою с родителями знакомить. Так чуть и не ляпнул:
— «Это кошка, мол, моя, только что не в коробчонке…»
Хорошо, кошка кулачком-то в бок его ткнула, родителям улыбнулась, Катериной представилась.
Родители уж и рады — женить бы наконец.
Устроили свадьбу тройную, пир да гулянья закатили.
Иван-то всё ждал, что именно дальше будет, как в сказке, приглядывался да помалкивал больше.
Оказалось — кошка его на ночь снова в шкурку влазила пушистую, только перед всеми девицей ходила.
Его дразнила, наедине пушистой только бывая. А как пировали на свадьбе — всё косточки от птиц собирала, в рукава опускала.
Иван видел, да молчал: любопытно ему было, что дальше.
А Катерина вышла танцевать, рукавами взмахнула — и голуби белые к потолку высокому взлетели.
Озера творить не стала — видно, нелюбовь кошачья к воде сказалась, но гости и без того в восторг пришли, про двух других невест и позабыли.

Иван под шумок ключи-то от машины у отца вытащил, да и удрал домой — шкурку искать.
Ведь перекидывается же кошка как-то, на оборотней из фильмов не похожа, стало быть, по сказочным правилам то делает.
Спрятать шкурку — будет жена женой, а не кошкой.

Всё перерыл, одежду из шкафов разбросал, в шкаф духовой даже заглянул, ничего не нашёл. Сел и пригорюнился. Что же — так и жить с кошкой теперь, не обнимешь, не поцелуешь?
Тут кошка на окно со двора вспрыгнула, говорит с укоризной:
— Что же ты, Ваня, делать собрался? Потерпел бы, я бы дольше стала девицей оставаться. Молода я ещё, контролировать себя не умею, не выходит долго человеком быть.

Понял Иван, что сказки сказками, а в жизни всё же поступать не всегда по сказочным канонам следует, да порадовался, что про Кощея кошка не молвила ничего. Ушла бы — ищи потом, побеждай бессмертного…
— А всё ж, шкурку-то — неужто с собой носишь, не доверяешь?
Кошка фыркнула, оборотилась вдруг шаром светящимся. Шар завис у лица Ивана, потом вспыхнул ярко, рассыпавшись искрами, встала посреди комнаты тигрица.
Иван испугаться не успел — обернулась тигрица снова кошкой.
— Не нужно мне шкурку прятать. Не лягушка всё же я — кошка-оборотень. Досталось мне от бабки умение ещё семь обликов принимать, кроме человеческого, да этот труднее всего даётся.

Пообещал Иван, кошку по пушистым ушам гладя, впредь шкурок не искать, терпеливым быть да ждать, пока она не научится человеком на дольший срок оборачиваться.
Кошка только мурчала:
— «Прравильно говорришь, Ванюша, правильно…»

— Вроде и женился, — а вроде и кошку завёл.
Подумал Иван, но вслух не сказал.
НЕ НАСТОЛЬКО ОН Ж БЫЛ НЕПУТЕВЫЙ.