Не успел родиться, а линии на руке свербят,
Их рисунок точно впивается паутиной в твою ладонь.
Вон на той тебе мама пеленки меняет, помывши зад,
На другой смеется отец, поймав наконец-то взгляд,
И вот эта — та, что бабуля твердит «не тронь».
С этой тянется цепь из молочных каш, пару ложек супа,
В той — песочница, детский сад, ровно в шесть — домой.
Вкус халвы у этой, мандариновый вкус у той,
А вон та — последняя память молочного зуба.
В этой — школьные будни, букварь и ремень за «неуд»,
Поцелуй, припухлости губ, ухмыляется втихаря отец.
ВУЗ, экзамены, слезы у мамы и тихое «молодец»,
Кто ты был, кто ты есть и что будет еще там перед.
С этой связаны выбор пути, Мендельсон под ЗАГСом,
А на той — у тебя уже подрастает сынишка, дочь.
«Пап, какие тебе таблетки? Мам, я чем-то могу помочь?»,
И почти седина видна, и морщинки сели под оба глаза.
Вот на той — три внука, да вроде и правнук уже почти.
Ты сидишь у камина в кресле, с улыбкой глядишь в огонь.
Не успел родиться, а на твою ладонь
Успевают узор уже нанести…