Она закурила. Так неумело и слегка наигранно. Я курю с тринадцати лет и такие мелочи бросаются в глаза невольно. Она молчала и каждый раз, когда хотела что-то сказать, — тянула сигарету глубже. Другая. Совсем чужая. Не была она и привычно одета. Белая футболка, темные штаны и затертые серые кроссовки. Ни грамма макияжа, ни следа от каблуков. Как она изменилась за два года. Увидев среди прохожих, я бы просто ее не узнал. А раньше не заметить было ее невозможно.

Мне было больно на нее смотреть. Она была не со мной, а где-то далеко. Что-то тихо себе говорила, но разобрать было невозможно. Взяв ее руку, я хотел сказать, но она меня перебила.

— Ты с ней спишь?
— Я с ней просыпаюсь.

Она громко засмеялась и закрыла глаза ладонью. И с каждым разом ее смех становился мягче и скользил каплями по лицу. Внезапная боль. Резкая и настолько точная. Мне болело в том месте, куда однажды войдя — не находят выход навеки. Со всей силы я прижал ее к себе, боль становилась сильнее и громче. У меня не было сил ее отпустить, ослабить. Она целовала меня всего и от этого мое лицо становилось мокрым. Она оставляла свои слезы в тех местах, где коснулись ее губы. Я хотел кричать во все горло, впервые за эти два года я ощутил себя живым. Настоящим. Не скрывая своих эмоций…

— Прошу, ненавидь меня, злись и никогда не прощай, но только не относись ко мне равнодушно. Ударь меня. Пусть лучше мое тело болит, но ты же привык бить туда, где не заживает. Ты самый нежный и самый жестокий. И самое страшное — это надежда. Ты мог забрать все и, хлопнув дверью, похоронить нас за порогом, но надежду ты мне оставлял всегда…

— Зачем?

Вячеслав Прах «Записки без почерка»