Он попал в больницу после автомобильной аварии. Возвращался на недавно приобретенной иномарке из аэропорта «Горный» (это в Туре, Эвенкия — авт,), машина буквально летела над трассой. И вдруг переднее колесо на полной скорости пошло «на выстрел». Он пробил головой лобовое стекло, ласточкой вылетел на обочину и потерял сознание. Машина всмятку, сам не лучше: нога сломана в нескольких местах, одна рука не работает, ребра полопались, ухо на «ниточке»…
И вот лежит на спине, не пошевелиться, ни в полную силу вздохнуть.
— Какая машина была! — стонет он не то от не оставляющей его боли (к переломанной ноге для вытяжки подвешен груз), не то от жалости к загубленной технике. За ним ухаживает жена, невысокая, неспешная в разговоре и походке. Она не отходит от него ни на шаг с того дня, как ее шелапутный муж попал в больницу. Вроде нянечки при нем, но куда заботливее и терпеливее.
— Не пе-ре-живай, — врастяжку говорит она. — «Оку» купим.
— Да на … ее, «Оку» эту, — одновременно стонет и смеется он. — Когда в нее сядешь, уши наружу.
Тут он вспоминает про свое пришитое ухо.
-Ты скажи им, пусть чего-нибудь сделают с ухом, мокрит все время.
Жена поднимается со стула, отставляет в сторону какое-рукоделие и идет за медсестрой.
Начинается обход. В палату входит группа медиков, все в белом как ангелы: заведующий отделением, старшая медсестра, два врача, несколько медицинских сестер. Из нас троих в особом внимании на сегодня нуждается автопострадавший. Врач расспрашивает его об ощущениях.
— Все время болит, — жалуется он. — Когда меня в Красноярск-то отправят?
— Вот когда рана затянется, тогда и отправим, — терпеливо втолковывает ему врач.
— Так у меня же корка уже была, сорвали зачем-то, — раздраженно говорит страдалец. — Как специально.
— Это не та корка, это был струп. Надо немного подождать.
Обход следует дальше.
— Ну, если узнаю, что меня не везут в Красноярск только потому, что у больницы денег нет, я им покажу, — ругается он. — Я же им говорил, что готов ехать за свой счет. Так нет, держат.
Посмотрев немного телевизор, он начинает стонать и материться.
-Сходи, пусть поставят укол, — требует он у жены.
Та молча идет к медсестре. Возвращается, потом идет в магазин за продуктами. Уколотый муж в это время ненадолго засыпает. Просыпается, жена его кормит и поит. Потом он начинает размышлять, правильно его лечат здесь или неправильно. Удивительная особенность наших больных: они всегда знают о своих болезнях больше, чем врачи, как и о методах и способах их лечения. Остается только удивляться, для чего они тогда все же периодически укладываются в больницы?
Я прокапываюсь и ухожу домой.
На следующее утро застаю своего соседа громко храпящим после наркоза: ему что-то сделали с ногой, и теперь она, распухшая и оголенная как у какой-нибудь бесстыжей тетки, не просто лежит на жесткой больничной койке, а покоится на небольшой подставке. Из стопы в районе пятки торчит стержень, на котором крепится тросик. Все понятно — та же вытяжка грузом, только в другой позе.
Автострадалец спит недолго. Просыпается еще полупьяный от наркоза, жена — она как всегда рядом, смачивает его губы минералкой. Неожиданно он перехватывает эту натруженную руку и покрывает ее поцелуями. Мы, сопалатники, не веря своим ушам, слышим следующий страстный монолог, видимо, для связки перемежаемый ругательствами:
— Моя ты хорошая, мля, что бы я без тебя делал! — ворочая непослушным языком, бормочет он. — Вот только выздоровею, мля, все сделаю, чтобы ты у меня ни в чем не нуждалась, чтобы никогда не страдала.
Жена потрясенно молчит.
— Пяточки твои буду целовать! — продолжает мычать он. — Никому никогда тебя не уступлю, мля! Никого мне не надо, ты у меня, мля, одна.
— Да? А в Зе-лено-горске? — наконец приходит она в себя и смахивает вытекшую слезинку.
— Да кто тебе сказал, мля? — страстно булькотит он, как голубь на чердаке. — Никогда, никого и нигде. Клянусь, мля!
Остальные обитатели палаты делают вид, что ничего не слышат, хотя прекрасно понимают, что стали невольными свидетелями самого настоящего признания в любви. Пусть выраженного таким вот способом. Но — от чистого сердца. Хотелось плакать.
А он окончательно проснулся. И заканючил:
-Иди, пусть уколют. Болит, мля!
И она, любящая и любимая пошла мимо нас, высоко подняв голову…