В однокомнатной избе на кур ногах
Бабка Ёжка прозябала на бобах.
Одинокая и злая, неспроста,
И имела фотографию кота,
Ей держать живой скотины не дано, —
Площадь малая, поэтому теснО.

И однажды к ней зимой на огонёк
Черт Иванушку-царевича завлёк,
А старуха под лирический настрой
Чай варила с не отравленной водой,
Показала очень древние холсты
И размякла от своей же доброты.

Бабка вспомнила про прежние дела:
«Я ведь, Ваня, авиатором была,
Но ушла от дел, на пенсии уже,
Ступа мохом зарастает в гараже.
Что я злая и беззубая, не верь,
Называй меня Ядвигою теперь.

Ты, Ванюша, заходи ко мне всегда,
Одиночество — не сладкая вода…
Приходи, когда захочешь, я теперь
Завсегда тебе открою эту дверь,
Если надо, оставайся ночевать,
Я старА, и мне на сплетни наплевать.

Поклонился ей царевич и сказал:
«О тебе я, бабка, многое слыхал.
Ты — учёная старуха и с тобой
Побеседовать не прочь бы я порой».
И прощаясь у осиновых ворот,
Обещался, может как-нибудь зайдёт.

Одиночество — не сладкая вода,
Хоть и бабка колдовала иногда,
Хоть папирусы читала при свечах,
Печень ныла, и не спАлось по ночам.
И Ядвига, чтоб быстрей бежала кровь,
Вдруг тогда себе придумала любовь.

Недурён собой царевич, хоть и прост,
Но Жар-птицу ухватил за длинный хвост,
Серый Волк ему товарищ не зазря,
Он — царевич, значит сродственник царя!
Драться с Кошей, прямо скажем, не миндаль,
Вот за это ему выдали медаль.

Я видала — в Третьяковке, в уголке
Есть картина, — едет Ваня на ВолкЕ.
Написал её товарищ Васнецов,
У Ванюши, значит, светлое лицо.
И фигура — загляденье, хоть куда!
Занимался Ваня спортом завсегда.

У соседей занимала пылесос,
Приоделась, и мукой напудрив нос,
Убирала пыль из красного угла,
Подметала, протирала зеркала:
«Свет мой зеркальце, поведай мне, ответь?
Вправду может меня Ваня захотеть?

Мне осиновый пока не светит кол,
Эх, достать бы где французский дермокол,
Он вернуть поможет прежнюю красу
И прикроет бородавку на носу.
Жаль подагра и мозолей узелки,
А не то бы я надела каблуки."

Старый леший к бабке свататься устал,
Руку, сердце, даже роспись предлагал.
Гонит бабка со двора его метлой, —
Ты — развалина, а Ваня — молодой.
Не хочу про свадьбу слышать ничего!
Не видал ли ты Ванюшу моего?

«Видел я его намедни, подлеца!
Он бездельник и, по-моему — фарца,
Тунеядец и не числится нигде.
Ой, Яга, опомнись, чтоб не быть беде».
— «Ты наверно, что-то, леший, не усёк!
Он работает Царевичем, и всё!»

Бабка спятила, не может без любви,
Лейкоциты разгулялися в крови,
Травки варит и колдует по ночам,
Пауков толчёт, заваривает чай,
Принялась себе косицу заплетать
И ещё Ванюшу к бабам ревновать.

Загрустила что-то старая всерьёз,
Истомилась от страдания и слёз,
Зачастила по субботам на проспект,
А царевич где-то делает гешефт.
«Мой Ванюша что-то долго не идёт, —
Говорят, Живую воду достаёт».