Она писала о любви, вверяя клеточкам блокнота,
Все откровения свои, тревоги, замыслы, заботы.
И мыслям придавая ход, сжимая сердце до предела,
Уже седьмой по счету год, она писала и взрослела.
Он рисовал на гаражах, немому камню отдавая,
Свои печали, счастье, страх, баллончик с краскою сжимая.
И сердце билось как в бреду, рука скользила по бетону
Он мог любить её одну. И он любил, подобно дому
В котором ночью или днем, вверяя клеткам безучастным,
Она строчила лишь о нем, о том кто сделался несчастным,
И потому так много дней он проводил в краю кирпичном,
Строча о горе и о ней, о той, что оставляла в личном
Старинном черном дневнике свои любовные поэмы.
Те двое жили в тупике. Недосягаемо. Смиренно.
Его ждала домой жена, её ждал муж всегда с работы.
И от того приют-стена, и от того побег в блокноты.
И от того всё любви, вверяя клеточкам блокнота,
Все откровения свои, тревоги, замыслы, заботы,
И мыслям придавая ход, сжимая сердце до предела,
Уже восьмой по счету год, она и писала и старела.
Он все писал на гараж, немому камню отдавая,
Свои печали, счастье, страх, святую тайну охраняя,
И сердце билось как в бреду, рука скользила по бетону
Он так давно любил одну. Как позволительно лишь дому
В котором ночи напролет, вверяя клеткам осторожно
Она писала «Все пройдет», но знала «Это невозможно».
И потому так много дней он проводил в краю кирпичном,
Стабильно выводя о ней, о той что оставляла в личном
Старинном черном дневнике свои любовные поэмы,
Те двое жили в тупике. Недосягаемо. Смиренно.
Его домой ждала жена, её ждал муж всегда с работы
И от того приют тюрьма, и от того побег в блокноты
И от того всё о любви, вверяя клеточкам блокнота.
Все откровения свои, тревоги, замыслы, заботы…
И мыслям придавая ход, сжимая сердце до предела,
Уже седьмой по счету год, она писала и взрослела.
Он рисовал на гаражах, немому камню отдавая,
Свои печали, счастье, страх, баллончик с краскою сжимая.
И сердце билось как в бреду, рука скользила по бетону
Он мог любить её одну. И он любил, подобно дому…

© Денис Андронов