Всеволод Андреич размышлял, что вот, к примеру, человек называет черное белым. Допустим. Белым оно, конечно же, от этого не станет, но, если часто так повторять, то уж точно, в сознании укрепится, что так оно и есть., и ни какие умники потом тебя в обратном не переубедят. Соответственно, если называть белое черным, то все то же самое. Вопрос зачем так искажать себе, и без того ужасно искаженный образ действительности, задавать совершенно бессмысленно, так как тот, кто готов умереть, но черное считать белым — за один этот вопрос, ставящий под сомнение весь его опыт, умственные способности и знания, готов будет глотку перегрызть. И вот эта его, вполне объяснимая реакция, лучше всего и доказывает несостоятельность его позиций, которые он зачем-то так яростно защищает…
Всеволод Андреич сильно сомневался в состоятельности своих идей. Поэтому всегда все проверял. Подходил к проблеме с разных расстояний, с разных состояний, смотрел под разными углами. И уж потом, конечно мог сделать вывод, чего там больше — белого или черного. Однажды он понял, что чистого белого, как и чистого черного просто не бывает…
А однажды он стал усердно называть черное черным — и оно его чуть не убило