Ты врываешься ветром, ты входишь отточенной сталью в бок. Я в неясном предчувствии бури сжимаюсь в тугой клубок и глотаю слова, превращая их в паузы многоточий. Забываю дышать, я слепа и беспомощна, как щенок, оступаюсь, лечу в пустоту [мой жестокий Бог, веселясь, убирает непрочную лестницу из-под ног и ехидно, тихонечко так хохочет].
Ну чего ты стоишь? Разбивай, разрывай, кричи, прикасайся огнём, оставляя на память следы на коже. Проходи, застревай глубоко под ребром, подбирай ключи, становись мне важнее всех женщин и всех мужчин, чтобы я не смогла, не сумела найти причин оставаться твоим незабытым прошлым, парой брошенных фраз, вытекающих ядом на монитор, светом, робким лучом, проникающим из-за штор…
Мой хороший, все было бы проще… но знаешь, что: от тебя у меня изнутри поднимается дикий шторм, и ко дну корабли [капитаны поставили крест на вере, допивают последний ром, проклиная своих святых], волны рвут океан, и отчаянно бьются, кричат киты, обреченно выбрасываясь на берег, застывая безмолвными глыбами на камнях…
Вот такие дела. Вот такая, мой друг, фигня. Распадаюсь на клетки — похоже, теперь меня надо склеивать, как манекен, канцелярским скотчем или просто покрепче держать, обняв, чтобы я невзначай не рассыпалась на кусочки. А пока… я учусь не дышать и задумчиво ставлю точки… Жду у моря погоды, как ждут ее рыбаки, устремившие взгляды на юг, у пустого причала стоя на промозглом ветру, наплевав на возможность схватить бронхит…
Это просто дурная привычка — писать о тебе стихи.
Все могло бы быть проще,
но мы с тобой слишком друг друга стоим…