Последний идущий по городу старый трамвай
В полуночной тьме укачает нас — летних и смертных.
Закроешь глаза — и появятся тени поэтов:
Огромные птицы, на время забывшие рай.
Их перья покрыты узором из прожитых строк,
Сквозят письмена, проступая всё ярче и ярче…
/не видит их только вагоновожатый уставший
и древний архангел, обыденно тянущий грог/.
Ты руку сожмёшь мне — и я прочитаю слова,
И птицы исчезнут тенями в открывшейся двери.
Их иссиня-чёрные, райские-райские перья
Заменит бумажная, чёрная с белым листва.
Мы выйдем на Лиговском — смертные, сонные, но Касания птичьи незримо таятся на коже…
Таинственный мир этих душ многократно итожа,
Я буду тебе повторять у подъезда одно:
Последний идущий по городу старый трамвай —
Закроешь глаза и услышишь дыхание века,
На улице каждой увидишь фонарь и аптеку
И, может, поверишь в отмеченный мойрами край.
Чернильным пятном этот город лежит на земле —
Чернильным Петром, если быть петропавловски точным:
Читай эти перья — и крылья увидишь воочью,
И, веки открыв, улыбнёшься бессонному мне.