Года два назад я с наслаждением трудился в качестве раба на подготовке выставки художника Окуня. Там были не только и не столько картины, сколько различные сооружения, созданные его причудливой фантазией. Две выставки одновременно открывались в двух музеях, и с месяц я там пропадал. А когда они открылись, я себя почувствовал их полноправным участником и водил по экспозиции друзей, хвастаясь мастерством Окуня как собственным. На одной выставке была маленькая выгородка, имитирующая кабинет психотерапевта. Там стоял стол и два небольших стула, были положены салфетки для отирания слез, всё было белоснежно и врачебно, а бутылку и стаканы я туда принес по личному кощунству. А когда отпили понемногу, я сказал своему другу, высокому профессионалу психотерапии доктору Володе Файвишевскому:
— Ну что, слабо" со мной без подготовки провести сеанс лечения?
— Садись и начинай, — сказал Володя буднично. Я сел и начал:
— Доктор, на душе у меня очень тяжело. Нет удачи, мир устроен глупо и несправедливо. У меня душа болит, едва я оглянусь вокруг себя.
— На то она и душа, — ответил доктор. — Она есть, поэтому и болит. Она у вас еще жива, а это очень много.
— Меня всё раздражает и не радует, — пожаловался я. — Мне одиноко и тоскливо.
— Все мы одиноки в этом мире, — эхом отозвался доктор. — Нас такими создали, и мы преодолеть это не можем. Жизнь — очень тяжкая нагрузка, и она для всех нас такова.
— Томит меня всё время что-то, и желаний нету никаких, одна усталость, и порой мне просто трудно жить, — настаивал пациент.
И он услышал ключевую утешительную фразу:
— Потерпите, голубчик, — ласково ответил доктор, — уже так немного осталось!