… Она в черных кружевах по утрам из кукольной чашки пьет модный кофе.
Он горькой, но пьется назло врагам. Он горький, но он её личный морфий.
… Она Ему пишет, что дождь прошел, что скоро день, и дресс-код, и стрессы.
А Он в ответ ей: «Ну хорошо, встречаемся в семь. Два билета. «Бесы».
… Она улыбается. Вот ведь черт! Все помнит, и тут же несет на блюдце.
Он в ней — да по уши, она вся — в Нем, но на ночь вместе не остаются.
… Прощаться — значит прощать себя, за то, что было и то, что будет.
И плащ из тайны длиной до пят она наденет, не то — осудят.
… Идет в подъезд, где дешевый дым крадет Его драгоценный запах,
Здесь никогда не бывала с ним, но есть надежда, что вдруг… что завтра…
… Но теплый душ и потертый пульт, но жалкий йогурт под то же «мыло»,
И строчки в рифму в висках… Ему ль? А записать, как всегда, забыла.
… Вот в черных кружевах дева-ночь подсядет тихо на край постели.
Со свежей раны срывая скотч, оставит шрамик.
Но не на теле.
Но не на те-ле.