Берта Моризо
Французская художница. Родилась в семье крупного правительственного чиновника, приходилась родной внучкой знаменитому французскому художнику Фрагонару. После того, как в 1852 году семья Моризо переехала в Париж, Берта и ее сестра Эдма стали брать уроки рисования и живописи — сначала у Шокарна, затем, с 1857 года, у Гишара. Девушки много копировали в Лувре, что было обязательным в академическом образовании. Они занимались живописью серьезнее и усерднее, нежели большинство женшин их положения, для которых искусство служило лишь приятным времяпрепровождением. Особенно посетителей Лувра поражала смелость, с какой Берта копировала Веронезе и других мастеров. В 1859 году во время занятий в Лувре Гишар познакомил ее с Бракмоном и Фантен-Латуром.
Однако уроки Гишара, основанные на копировании и рисовании по памяти, скоро перестали их устраивать, и сестры отказались от его услуг, заявив о своем желании писать на пленэре. Берта Моризо добилась знакомства с Камилем Коро, и с 1861 года сестры приступили к работе на пленэре под руководством мэтра и его ученика Удино.
Лето 1863 года обе молодые художницы провели между Понтуазом и Овером, совершенствуясь в пленэрной живописи. Каждое утро они вставали очень рано и отправлялись на мотив, послушно следуя совету Коро: «Надо работать с твердостью и упорством, не думая слишком много о папаше Коро; природа сама по себе лучший советчик». У своего нового учителя Берта Моризо переняла характерную манеру передачи света и трактовки пейзажа, словно подернутого дымкой. Коро симпатизировал новой ученице настолько, что, вопреки своим привычкам одинокого человека, согласился обедать по понедельникам в доме ее родителей. Работая в Овере, она познакомилась с Добиньи. На выставку в Салон 1864 года Берта Моризо представила два пейзажа, написанных летом, назвавшись ученицей Гишара и Удино.
Легкая, изяшная живописная техника и лирическая атмосфера ее работ привлекли внимание Эдуарда Мане, лидера молодых оппозиционеров. Ее «Вид Парижа», показанный в Салоне 1867 года, произвел на него большое впечатление. В 1868 году Фантен-Латур познакомил их. Мане, который не любил профессиональных натурщиков, попросил ее позировать ему для новой картины, «Балкон», которую он в то время писал. Берта согласилась и стала регулярно приходить на сеансы в его мастерскую в сопровождении своей матери. Позднее она неоднократно позировала Мане, который написал с нее несколько портретов. Они по праву считаются одними из лучших в портретной галерее художника. Об одном из них Поль Валери написал: «Я не знаю ничего в творчестве Мане выше портрета Берты Моризо… Прежде всего: черное, черное траурной шляпки и завязок этой шляпки, которые смешиваются с каштановыми волосами… поразило меня. Всемогущество этого черного цвета, простота холодного фона, бледные и розовые блики света на коже… Эти яркие места интенсивной черноты обрамляют и подчеркивают лицо, с чрезмерно большими черными глазами, рассеянными и словно бы отсутствующими, — все вместе образует в некотором роде „присутствие отсутствия“».
Мане и Моризо связывали теплые дружеские отношения. И хотя она считала себя его ученицей, но и он многому научился у нее. Светлый колорит ее работ оказал влияние на палитру художника и отразился на яркости световых эффектов его пейзажей. В декабре 1874 года Берта Моризо породнилась с Мане, выйдя замуж за его брата Эжена.
В 1874 году художница приняла решение участвовать в Первой выставке импрессионистов: в знак поддержки новых соратников она отказалась выставляться в Салоне. Мане, который сам ввел Берту в круг импрессионистов, решительно воспротивился ее решению игнорировать Салон, и особенно, выставлять свои работы с импрессионистами, которые в то время были объектом едких насмешек. Тем более что до этого момента работы художницы регулярно принимались в Салон и имели там успех.
Однако Берта Моризо своего решения не изменила, и на Первой выставке импрессионистов было представлено десять ее полотен. Одно из них, пожалуй, самое известное — «Колыбель», удивительно лиричное и приподнятое произведение.
Выставив картины в ателье на бульваре Капуцинок, Берта Моризо вместе со своими друзьями стала мишенью критиков, наперебой бросившихся соревноваться в остроумии. Нашлось место для нее и в знаменитом фельетоне «Выставка импрессионистов», автор которого, Луи Леруа, писал: «Вот взгляните — мадемуазель Моризо! Эту юную даму не интересует изображение мелких деталей. Когда она пишет руку, то делает ровно столько длинных мазков, сколько на ней пальцев — и дело с концом. Дураки, которые с мелочной придирчивостью требуют, чтобы рука была нарисована, ни черта не понимают в импрессионизме, и великий Мане выгнал бы их из своей республики…».
Мать Берты Моризо, встревоженная статьями в прессе, обратилась к Гишару, с просьбой посмотреть картины на выставке и сообщить ей свое мнение. Ответ не замедлил прийти: «Я видел залы Надара и хочу немедленно поделиться с вами моим искренним впечатлением. Когда я вошел туда, уважаемая госпожа, у меня сжалось сердце при виде произведений вашей дочери в этом убийственном окружении. Я сказал себе: „Нельзя безнаказанно жить вместе с сумасшедшими“. Мане был прав, когда противился тому, чтобы она выставлялась. Изучая и честно анализируя выставленные работы, можно, конечно, найти там и сям великолепные куски, но все в целом выглядит сумасбродством».
В дальнейшем Берта Моризо активно участвовала во всех выставках импрессионистов, кроме Четвертой (1879), которую пропустила из-за болезни. Также участвовала в выставке импрессионистов в Нью-Йорке (1886), выставках в галерее Пти (1887), брюссельской «Группы двадцати» (1887), галерее Буссо и Валадона (1892). Солнечные, свежие пейзажи и сиены с изображением женшин и детей внесли существенный вклад в живопись импрессионистов, нашли также многочисленных приверженцев за пределами этого движения. При этом в ее работах, особенно позднего периода, вместо характерной для импрессионистов воздушности появляется более плотный мазок и более четкая линия, что сближает ее новую манеру с более поздними художественными течениями, в частности, с экспрессионизмом.
Появление ее работ на выставках импрессионистов сопровождалось чаше всего положительными, хвалебными отзывами. Критики отмечали «очаровательно тонкие и, главное, такие женственные картины мадемуазель Берты Моризо» (Жорж Ривьер), характеризовали ее как «тонкую колористку, которая умеет подчинить все обшей гармонии трудно сочетаемых оттенков белого и не впасть при этом в слащавость».
При жизни Берты Моризо ее картины нередко покупались по более высокой иене, чем произведения ее собратьев, у которых она пользовалась единодушным признанием. Всю свою жизнь она оставалась своеобразным центром притяжения для художников, литераторов и критиков, так или иначе связанных с импрессионизмом. До конца своих дней художница сохраняла верность раз и навсегда выбранному творческому методу — импрессионизму.
Ее дом был всегда открыт для гостей. В 1881—1883 годах ее парижская квартира стала местом встречи друзей, собиравшихся у нее по четвергам. Среди постоянных гостей были Дега, Кайботт, Моне, Писсарро, Уистлер. Пюви де Шаванн, Дюре, Ренуар и Малларме также были частыми гостями в ее доме. Последний был ее самым близким другом и преданным поклонником.
В 1892 году Берта Моризо овдовела. Она умерла три года спустя во время эпидемии гриппа, оставив после себя богатое творческое наследие, важную часть которого составляет ее переписка, содержащая тонкие замечания о движении импрессионистов, о личности и творчестве Эдуарда Мане, об уникальной эпохе в мировом искусстве. В память о Берте Моризо в галерее Дюран-Рюэля состоялась большая ретроспективная выставка художницы, включившая 300 полотен. Предисловие к каталогу написал Малларме. Он же, на правах самого близкого друга, стал опекуном ее шестнадцатилетней дочери, которая пятью годами позже, в 1900 году, вышла замуж за сына Анри Руара, Эрнеста.