Останься хоть тенью милой, но память любви помилуй —
черешневый трепет нежный в январской ночи кромешной.
Со смертью во сне бредовом живу под одним я кровом.
И слёзы вьюнком медвяным на гипсовом сердце вянут.
Глаза мои бродят сами, глаза мои стали псами.
Всю ночь они бродят садом меж ягод, налитых ядом.
Дохнёт ли ветрами стужа — тюльпаном качнётся ужас,
а сумерки зимней рани темнее больной герани.
И мёртвые ждут рассвета за дверью ночного бреда.
И дым пеленает белый долину немого тела.
Под аркою нашей встречи горят поминально свечи.
Развейся же тенью милой, но память о ней помилуй.