В 2014 году Россия вместе с планетой вступила в эпоху потрясений и катастроф. Столкновение с Западом, пусть пока и не прямое, на Украине фактически начало наше отрезвление, освобождение от жирных пут лёгких денег и рождаемого ими потребительства. Экономические санкции, публичные унижения, потоки лжи со стороны англосаксонского мира привели русский народ, как хорошего воина, в бойцовский тонус. Война на Донбассе и вовсе привела к внутренней мобилизации. Именно что внутренней, не сопровождаемой идеологической накачкой от государства. Западные эксперты рассчитывали, что российское общество, подсевшее во время тучных 2000-х на иглу потребительства, крайне болезненно отреагирует на последствия санкций: ослабление курса валюты, повышение цен, уменьшение ассортимента западных товаров и услуг. На деле получился совсем обратный эффект — Россия восприняла это как вызов, русские вспомнили простые истины «не хлебом единым» и «кто с мечом к нам придёт…», как-то сам по себе запустился инстинкт самосохранения. Ощущение, будто сработало что-то чуть ли не на генетическом уровне. Пусть не у всех и, к счастью, не так демонстративно и вычурно, как это происходит на Украине, которую искусственно мобилизуют на яростной русофобии. Но гораздо глубже, основательнее, по-настоящему. Да, действие санкций ещё не ощущается в полную силу, да, наверняка будет ещё труднее, но когда в реакции россиян на санкции Запада видят какую-то легкомысленную браваду, то это ошибка: в людях проснулся хорошо известный по истории русский кураж, когда тебя загоняют в угол, окружают и пинают, угрожают стереть с лица земли, а у тебя вопреки всему вырастают крылья, и, кажется, наоборот, что возможностей стало больше и тебе море по колено. Чем безнадёжнее ситуация у русского человека, тем он веселее, свободнее и непредсказумее в своих действиях, это последними испытали на себе немцы. Нынешняя ситуация, конечно, далеко не тупиковая, но она уже начинает нас приятно будоражить, раззадоривать. Более того, народ России будто этого и ждал: что наступит время, когда его разбудят, растолкают, и не друг, а враг, жизненная необходимость сопротивления ему. Что придёт какой-нибудь наглый дядя и потребует подчиниться ему под угрозой гибели. Это такая классическая русская мечта, что обстоятельства вынудят нас на действия и поведение, в ожидании которых мы сами так истосковались.
Дядя пришёл и потребовал, спасибо ему.