1часть третья
Сегодня ночью развлекался.
Сначала спал на Этом. Этот почему-то прерывисто дышал и периодически хрипел:
— Пора тебя, туша, переставать кормить.
Потом походил немного у Этих по подушкам.
В результате уснул у Этой на голове.
Во сне запутался лапами в длинной шерсти Этой, которая у нее на голове растет.
Эта орала. Чего орала — непонятно.
Сидел рядом с миской и думал, пожрать или не пожрать.
Пришел Этот и давай приставать:
— Плинтус, скажи мяу! Плинтус, скажи мяу!
С МЫСЛИ СБИЛ, СОБАКА!
Придется все заново передумывать.
Почаще надо изгваздывать пол в кухне.
Эта с утра снова мыла пол. Хлоркой.
А меня с нее, в смысле с хлорки, прет.
Валялся по полу и мурлыкал.
Когда пол высох, пошел к Этой — у нее на тапочках еще немного осталось.
Лизал тапочки, а Эта умилялась:
— Ой, котик, как ты меня любишь.
ДУРА!
Я не тебя люблю, а хлорку.
Нассал под кресло. Хорошо!
С утра полчаса изображал из себя примерного кота — тихо лежал на стуле в кухне и громко мурлыкал на руках у Этого.
Устал как собака. Пойду пожру.
Пришла Эта и притаранила какую-то пиццу.
Что такое не знаю, но пахло вкусно — мяусом. Ходил по кухне и орал, что я сирота.
Эти всей толпой сидели, жрали пиццу, смотрели на меня.
Хоть бы кто-нибудь поделился.
С досады пошел ссать мимо лотка. Уже в сортире понял, что до потопа еще не накопил.
Пришлось просто разбросать наполнитель. Зато по всему сортиру.
В честном бою спер у Этих кусок пиццы.
Выжрал все мяусо. Ничего, покатит.
Думаю над тем, что пора писать книгу.
Методичку — «300 поводов нассать под кресло».
Схемы там, графики.
Плохо.
Мешать массандровское и Этосамоэ нельзя.
Отошел от Нового Года.
Проснулся аппетит.
За вчерашний вечер схавал четыре пакетика жрачки и два раза взорвал бомбу в сортире.
Эти ходят по дому как привидения и реагируют только на фразы друг другу:
— Принеси, пожалуйста, попить.
— Положи котенку жрачки, а то он меня уже достал орать.
Утром медленно и осторожно шел по ковру. На что Этот сказал:
— Не топай, сволочь.
ДЕБИЛ. ЭТА КОГДА СПИТ, КОСТЯМИ ГРЕМИТ СИЛЬНЕЕ.
Заглянул в холодильник.
Моей жрачки мало — почти все забито каким-то салатами и прочим дерьмом.
Говорю Этой:
— СЛЫШЬ! ЗАВТРА ПОБЕЖИШЬ ЗА МОЕЙ ЖРАЧКОЙ.
А она:
— Котик, что ты так громко мяучишь? Может, тоже пить хочешь?
И воды налила в одну из мисок.
От возмущения перевернул лоток.
Медитировал под ванной.
Надоело.
Выбрался из-под ванной и залез медитировать на белую подушку Этого.
Странно, но Этот, когда увидел подушку, как-то перекосился и сказал Этой, что меня пора мыть. Эта пообещала, что все случится завтра.
Выжрал две полных миски и точу когти, на случай если Эти не просто так поговорили.
Нассал под кресло. Хорошо!
С Этими общаться стало совершенно невозможно.
ТУПЕЮТ НА ГЛАЗАХ.
— Мя.
— Тебе чего?
— Мя!
— Плин, не ори на меня.
— МЯИЯИЯИЯИЯУАУАУАУ!!!
— Ты чего, жрать что ли опять хочешь?
А С ПЕРВОГО РАЗА РАЗВЕ ЧТО НЕ ЯСНО БЫЛО?!
ИДИОТКА, НАХ…
Захожу, значит, в сортир, и вижу как Эта стоит на трёх лапах. А четвёртой в моём лотке копается. Охренеть просто.
— ДУРА! ТЫ ЧЁ ВААЩЕ ТУТ ДЕЛАЕШЬ?!
Она со слезами:
-Ой, я пока тут сидела, серёжку с брильянтиком потеряла!
ТАК И ВИЖУ, КАК ЭТА ИДИОТКА ЛЫСОЙ ЖО… Й НА УНИТАЗЕ СИДИТ И В УХЕ ЛАПОЙ КОВЫРЯЕТ, АГА! Но за компанию тоже покопал.
Разрыли всё — нифига не нашли.
А Тот, который не Этот, мимо проходит и говорит:
— Ты ещё вчера их, типа, сняла и в, шкатулку, типа, сложила. И вообще, брулик ненастоящий.
Столько хорошего наполнителя своими лапами изгадила, ДУРЫНДА УБОГАЯ.
Нассал под кресло. Хорошо!
Мужики исправляются.
Этот вчера полдня умилялся на чистоту в сортире и идеально прореженный лоток, гладил по шерсти и повторял:
— Плинечка, какой же ты умница!
Тот, который не Этот, дважды давал пожрать.
Сам.
Без напоминания.
Но Длинный Тощий всех переплюнул.
Принёс мне дары — жрачку и игрушку, набитую кошачьей мятой.
А потом долго кланялся, сложив верхние лапы, и говорил:
О, ВЕЛИКОМУДРЫЙ КОТО-ССАН! О, ПРЕКРАСНЫЙ ПЛИНТУС! О, НИЖНИЙ ПРЕДЕЛ МИРОВОГО СКОТСТВА!
И только Эта постоянно вздыхала:
— Ой, котик, от тебя столько мороки, надо было тебя Виндоус назвать!
НУ ЧТО С НЕ ВЗЯТЬ — ДУРА!
ВЕСЬ ДЕНЬ УБИЛ НА ЭТУ ИДИОТКУ!
Сначала она взялась мыть полы.
Пока доместос по всему полу не разлил, как следует не вымыла.
Потом замочила моё покрывало — типа постирать. Пришлось самому влезть в ванную и лапами втаптывать в мыльную воду, чтобы намокло.
Эта верещит:
— Ой, котик весь в пене, надо его срочно помыть!
Не успел даже вылезти из ванной.
Навалились втроём, ПОДОНКИ, и давай мылить и душем поливать.
Орал во всё горло:
— Это противоречит женевской конвенции! Билль о правах скота нарушаете, СЦУКИ! Я на вас в Гаагский трибунал жаловаться буду!
ХРЕНА! Намылили, залили водой, отжали, пидарасы поганые, и тёрли полотенцем. Сопротивление было практически бесполезно — поллитра их совместно пролитой крови не в счёт. УРРРОДЫ!
Ушёл сохнуть на кровать.
Там как раз простыни поменяли для моего удобства.
ПУЛЕНЕПРОБИВАЕМЫЕ КРЕТИНЫ!
Сначала меня намыли, а потом форточки открыли. Ору им:
— ДЕБИЛЫ ТУПОГОЛОВЫЕ, Я ЖЕ ПРОСТУЖУСЬ НАХ…, СДОХНУ ОТ ХОЛОДА — ПОМРЕТЕ ОТ СОБСТВЕННОЙ ТУПОСТИ БЕЗ МОЕГО ЧУТКОГО РУКОВОДСТВА!
До Этой поразительно быстро дошло.
Тут же прискакала с пледом.
Воспользовалась случаем, дурында, — завернула, как хренову ляльку.
Нассал под кресло. Хорошо!
Эти, кажется, стали на мне экономить.
Пакетики жрачки однозначно стали меньше раза в полтора.
Раньше ел по 5 в день — нормально, теперь 8 мало.
Лоток стал меньше: задница перестала помещаться.
И наполнителя стали меньше сыпать: на раз копнуть — и то не хватает.
Стулья они тоже нарочно подпилили. Еле-еле влезаю теперь.
Даже домик мой, мерзавцы, поменьше сделали. Как только ухитрились.
БУДУ МСТИТЬ!
.
Какой-то ТОТАЛЬНЫЙ ИДИОТ подарил Этой вазу.
По виду такая же, как Длинный Тощий, но стеклянная.
ЭТА БЕЗМОЗГЛАЯ ПОСТАВИЛА ЕЁ РЯДОМ С МОИМ ДОМИКОМ.
Объявил акцию протеста:
РАЗБИЛ НАХ… ВАЗУ И НАСРАЛ НА КОВЕР
А НЕЧЕГО НА ПРИЛЕГАЮШИЕ К МОЕЙ ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ ТЕРРИТОРИИ ПОКУШАТЬСЯ.
И нассал под кресло. Хорошо!
Изучал механику музыкальной шкатулки.
Разобрал её об пол.
Эта давай сразу орать:
— Ой, котик, это же английский фарфор! Английский! Фарфор!
Надо Этому сказать, чтоб подарил ей памперс для морды, а то заколебала слюнями-соплями.
Механика, кстати, примитивная.
Составляю список усовершенствований для производителя.
Этот, СЦУКА, до сих пор не вернул мою Бастилию. Решил взять её сам.
Этот как раз пиджак вывесил, вроде как помыться собрался.
Прыгнул на пиджак, раскачивался на нём, как маятник Фуко, и орал во всю революционную мощь: — Allons enfants de la Patrie, понимаешь, le jour de gloire ко мне est arrive, не дам случиться la tyrannie!
Этот как-то покривел и глазом задёргал. —
— Сс. ссмело", — говорит
— «драться будем, скотина?
— ИДИОТ! ЭТО ЖЕ «Марсельеза»! БАСТИЛИЮ ВЕРНИ, ЖЛОБЯРА!
Этот схватил останки пиджака, натянул верхнюю шкуру и куда-то резво ускакал.
Вернётся без моей переноски — убью же гада.
Тот, который не Этот, припёр Этой микроволновку. Типа подарок.
Типа мне жрачку подогревать.
Пока они там с проводами возились, влез в коробку.
Изгрыз книжку рецептов, порвал листок с гарантией, немного подумал и нассал сверху на всю эту макулатуру.
Через пару минут Эта давай носом водить:
— Ой, кажется, котик набедокурил!
Всего за полчаса вычислила источник.
Опять в сопли.
Звонит Этому и жалуется, зараза.
Что сказал Этот — не разобрал, но вопил он очень, очень экспрессивно.
На всякий случай влез в домик.
Всё. Финиш.
Кирдык.
Абзац.
Пинцет.
Этот ворвался в дом — слюнища пузырями, глаза бешеные, будто его только что Крейцфельд с Джейкобом обняли, меня за шкирку хвать, как какую-то беспородную тварь с помойки.
Одной лапой держит, другой из складок своей верхней шкуры достаёт Бастет.
Большую, базальтовую, египетскую, чёрную, как я. Зенками своими дико вращает и орёт:
— Слушай сюда, сволочь! Видишь, видишь статую? Ещё одна такая выходка, и это будет твоим надгробием, понял?
Насилу вырвался.
Сижу под ванной.
Думаю о смысле Этих.
Ноет загривок.
Не ссал под кресло. Нунах.
Пытался ходить как Эти — на задних лапах. Протопал от домика до дивана.
Неудобно: центр тяжести упал куда-то в жопу, пузо бьёт по коленям.
Эта увидела — чуть не подохла от умиления. Жрачки дала тройную дозу. Надо будет ещё Этому показать. Когда остынет.
Попритворялся несчастным котом и сиротой.
Ходил по дому, орал, как будто съел слона и мучаюсь запором.
Жрал столько же, но в два раза медленнее, периодически поворачиваясь мордой к Этой. Помогло.
Она надрывно высказалась, что Этот — злой и бесчувственный мужлан, не любит котика, а котику теперь плохо.
Этот апеллировал к пиджаку,
— вазе,
— музыкальной шкатулке,
— креслу,
а также припомнил какой-то шарфик и стаканы.
Эта парировала набухшими глазами и фразой:
— Из-за какого-то вшивого пиджака и гребаной вазы котик теперь страдает. Вот все вы, мужики, такие!
Этот не нашёлся, что возразить, сказал, что у него дела и куда-то быстро смылся.
Понял, что пора.
Быстро забежал в сортир и начал там истошно орать, как будто слон всё-таки решил выйти наружу.
Эта стремительно прискакала, начала гладить и говорить, что никто меня больше не будет обижать. Обещала дать пожрать ещё.
Похоже, жизнь опять налаживается.
Нассал под кресло. Хорошо!
Орал всю ночь и весь день.
Тот, который не Этот, только похохатывал:
— Ну вот, привет, приехали. Оно наконец возжелало бабца. Теперь конец спокойной жизни.
НУ ЧТО ЗАКРЕТИН! КАКИЕ БАБЦЫ? ЗИМА ЖЕ!
МНЕ ХОУОУОКОУОЛОДНО
Не узнаю сам себя.
Я даже мимо лотка ссать перестал, чтобы тискали чаще.
Воистину, нужда заставит — и не так раскорячишься.
Фигня, сегодня наверняка опять туча народу припрётся. На руках отогреюсь.
Правда утром я Щастья таки немножко урвал: валялся между двумя тёплыми тушами и читал через два плеча сразу две книжки.
На одной английскими буквами было написано какое-то Пузо, а в другой было про ведьм.
Про чужое пузо мне не интересно, у меня своё есть.
А на ведьм мне вообще поссать.
Но зато согрелся и подремал.
Я вечером Этих построю.
Чтобы в течение всей зимы мне тут валялись в кровати по очереди.
Греться буду.
Нассал под кресло. Хорошо!
Пришёл Длинный Тощий.
Притащил своего бабца.
Бабец маленький.
Ору Длинному Тощему:
— ТЫ ВАЩЕ ДУРАК! ТЕБЯ ЖЕ ПОСАДЯТ! ОНА ЖЕ ЕЩ МЕЛКАЯ!
ХИХИКАЕТ. ИДИОТ!
-Смотри, ты Плину понравилась!
Взял бабца на абордаж и увёл от Длинного Тощего подальше.
РАЗВРАТНИК, БДЯ. ё НАДО НАССАТЬ ЕМУ В БОТИНОК
Потом Длинный Тощий наконец-то линять собрался.
С боем отобрал своего бабца, надел верхнюю шкуру и сунул лапы в ботинки.
Как заорёт:
— Нассал, ссука!"
— Ага, — говорю из-под ванной,
— обещал же!
Этот ржёт, как ошпаренный ишак,
Тот, который не Этот, по ванной шваброй долбит, Эта вопит
— Не обижайте котика!
Бабца молчит.
Длинный Тощий сложил ботинки в сумку и ушёл в тапочках.
Пообещал, правда, что в следующий раз придет со стрихнином и газовым ключом-котоубийцей 1.
Водил мужиков курить.
Построил Этого, Того, который не Этот, и Длинного Тощего по росту и вывел на лестницу.
— Вы теперь только тут курите.
Проследил, чтоб не кидали окурки на пол.
Показал идиотам мусоропровод.
Мужики шушукались, делали большие глаза и вели себя смирно.
Пришлось, правда, прикрикнуть разок, чтоб домой шли.
А то от длительного выгула-выкура Эти портятся. Проверено.
Думаю, скоро придётся ещё и супервизором на прогулках быть.
Труд облагораживает, ага.
Вчера слышал, как Этот в тоске, печали и соплях рассказывал Этой, что амурского лесного бабца не достать.
Редкий вид, ага. Законом и прочими лесничими охраняется, взять домой — никак.
Разве что сама придёт.
Впал в депрессию и апатию.
Второй день ни жрать, ни пить не могу.
А в доме даже массандровского или хотя бы чинзано нет, чтобы залить тоску.
Страдаю.
Всё хреново.
Лежу на диване пузом кверху, раскинув лапы. Скулю, как подстреленный волк.
Эта волнуется, пытается кормить с рук креветками. Ворочу морду.
Тошно, гадко, противно.
Хочу амурского бабца.
Неимоверным усилием воли дотащил себя до мисок.
Стоят в ряд — все шесть.
Подумал:
— Вот бы амурская порадовалась!
Зарыдал.
Ушёл за плиту на кухне.
Терзаюсь.
С горя полез на колени к Этой и даже был образцовым ласковым скотом.