АРТИСТЫ ПОГОРЕЛОГО ТЕАТРА.

Однажды дед собрался в райцентр за покупками и мы с Вовкой напросились с ним. Мы залезли в свой «истребитель» и отправились в путь.
— Дед! Можно мы картошкой покидаемся?
На дне «истребителя» валялось несколько картофелин.
— Хуярьте!
Одобрил дед и поддал газу.

Я сидел как пилот, а Вовка как стрелок, за мной. Я ему подавал картофелины, а он сбрасывал бомбы на вражеские колонны танков.
— Ещё бомб!
Орал Вовка, пытаясь перекричать треск мотоцикла.
— Ещё!
Со временем картошка закончилась, и я пошарил по дну. В руки мне попалась бутылка с мутной жидкостью, запечатанная бумагой.
— Осталась только зажигательная смесь!
Крикнул я Вовке и передал ему снаряд.
Вовка размахнулся. Дед успел только крикнуть:
— «Твою-ю-ю-ю-ю-ю ма-а-а-а-а-ать!!!»,
Но зажигалка уже полетела на склад фашистских боеприпасов.

Дед остановил мотоцикл.
— Вы сами хуже фашистов.
С грустью в голосе сказал он, оглянувшись и наблюдая как из-под осколков бутылки, растекается жидкость. Затем махнул рукой и со словами:
— «Шоб вас месер шмит сбил, а вы без парашюта».
Завёл мотоцикл.

Скоро мы приехали. Дед остановил мотоцикл, мы вылезли и пошли в магазин, местный гипермаркет, как сейчас сказали бы.
Там было всё.
На одной полке стояли и хлеб и галоши.
Среди консервов можно было выбрать игрушку или пуговицы…
И только в винно-водочном отделе был идеальный порядок. Именно туда дед первым делом и отправился.
Я же увидел вещь, которую обязательно захотел заиметь себе. На стене, между картин и светильников висела балалайка. Она так и манила к себе.
Когда дед подошел, я уже стоял с балалайкой. Добрая тётя продавщица дала мне её подержать.
— Дед. Купи балалайку.
Попросил я его.
— И мне тоже, что-нибудь купи.
Заныл Вовка.

Дед покрутил в руках инструмент и изрёк:
— Балалайкой, разве что тебя по башке лупить иногда можно, для профилактики мозгов, и польза и звук хоть какой-то будет.
На что тебе балалайка? У тебя уже есть башка как барабан. Пустая и с перепонками в ушах. Домой приедем, я сыграю на нём, в отместку за бутылку с зажигательной смесью.
— А мне?
Встрял Вовка.
— Мне что ни будь купим.
— Обязательно. Вон тут дудку, что бы оркестр получился. Барабан с дудкой. Артисты погорелого театра.
— Я на дудке не хочу и не умею.
Обиделся Вовка.
— А тебе и не надо уметь. Я тебе в жопу её вставлю, и будешь свистеть как соловей.

— Что же вы так с детьми-то разговариваете?
Встряла продавщица.
— А это не дети. Это фашистские захватчики. Вам повело ещё, что все боеприпасы они по дороге сбросили. Иначе от вашего сельпо только балалайка да дудка бы осталась.
Дед развернулся и пошел к выходу.
— Пойдёмте оккупанты, яйко млеко по селу собирать.
Мы огорчённые поплелись к выходу. Дед-то себе много чего накупил и довольный собой привязывал всё это к багажнику люльки.
— Стойте тут и никуда не уходите. Я сейчас до деда Митьки съезжу и заберу вас.
Пойдите вон на детскую площадку поиграйте
Дед газанул и уехал.

Мы присели на ступеньки и заскучали. На площадке делать особо нечего было, а идти больше некуда. Тут на крыльцо вышла продавщица.
— Ну что приуныли? Оставил вас дед без подарков? Нате вам по мороженому.
Тётенька протянула нам по эскимо.
— А зачем тебе балалайка-то?
И тут не знаю, что на меня нашло:
— Да я в городе в музыкальную школу хожу. На балалайке играю. Хотел летом порепетировать.
Вздохнул я.
— Бедненький.
Погладила меня по голове продавщица и удалилась.
— Ты чё про школу-то наврал?
Спросил Вовка, разворачивая мороженое.
— Ты же не ходишь ни в какую школу.
— Да не знаю, чё то в голову вошло. Сам не знаю откуда.

В этот момент в дверях показалась продавщица с балалайкой в руке.
— Держи.
Протянула она мне инструмент.
— Зачем?
Пятился я.
— Ну, считай, подарок от меня.
Вовка прыснул от смеха. Я показал ему кулак и, не веря происходящему, взял балалайку. Бывают же добрые люди на свете, подумал я. Инструмент приятно лёг в руку.
— Сыграй, что ни будь.
Попросила продавщица.
Ну нет, такого подвоха от неё я не ожидал. Подарила и подарила, с чего играть то просить. Я уже мысленно вернул свои слова про «добрую» обратно.
— Давай.
Подначивал Вовка.
— Сыграй мою любимую. Как тебя в музыкальной школе научили. И спой бабкины частушки.

Я зло посмотрел на Вовку. Я понял, что если сейчас не сыграю, то балалайка вернётся на стену в магазин. Или надо было что-то придумать. Я подёргал струны, приложил к уху, послушал.
— Дак она не настроена!
Нашелся я.
— Тут хорошей музыки не получится. Надо дома настраивать. Да и ноты нужны. Я без нот пока плохо помню.
В итоге тётка от нас отстала и я мысленно — «добрая» вернул ей обратно. Вовке я показал язык и подёргал струны. Звук получился впечатляющий. Вовка тоже попросил дать ему поиграть.
— Не будешь без дела подначивать, дам поиграть. Пошли, погуляем.

Мы вышли на дорогу и побрели в сторону окраины. Деда можно было быстро не ждать. Если он поехал к деду Мите, то это надолго. Так мы добрели до карьера.
— Пошли, попрыгаем.
Предложил я Вовке, и мы побежали прыгать в песок…

— Дед нас прибьет
Сделал я вывод, оглядывая Вовку и себя. После прыгания в карьере мы были как из жопы.
— Прибьёт.
Согласился Вовка.
— А бабка ещё раз потом.
Мы вернулись к магазину и уселись на качелях, на детской площадке. Я бренчал на балалайке, а Вовка пел частушки, когда к нам подъехал милицейский бобик.

— Вы чьи, такие чумазые?
Поинтересовался улыбающийся милиционер.
— Мы погорельцы.
Сказанул ни с того не с сего Вовка, что аж у меня глаза на лоб полезли.
— А родители ваши где?
— Дед пошел по селу яйца, млеко собирать
Не унимался Вовка.
Милиционеры переглянулись и нашли разумным, взять нас с собой. На всякий случай…
— Ну и откуда вы такие погорельцы?
Допытывал нас главный милиционер.

Тут решил вступить уже я. Вовка итак уже успел пока мы ехали наворотить, но игра мне понравилась.
— Так мы из театра, вон у меня и балалайка с собой. Театр сгорел, и мы пошли с дедом по миру, побираться.
— А что за театр то у вас был и где он сгорел-то?
— Далеко-о-о-о.
Указал я в сторону.
— Мы уже год как скитаемся.
— Год?
Удивился он.
— А что же вам и жить негде? Родители то у вас есть?
— Так дед нас забрал от родителей и скитается с нами. Он нас на ярмарках выставляет, мы выступаем, а люди подают. Я на балалайке играю, а Вовка песни поёт жалостливые.
Вовка кивнул, соглашаясь.
— Хотите он и вам споёт?
— Нет. Спасибо.
Отказались они.

— Ты давай метнись по селу, сыщи того Карабаса Барабаса и привези сюда его. Надо разобраться с этими артистами погорелого театра.
Главный милиционер напутствовал своего младшего товарища.
— Да-а-а-а
Протянул главный и почесал лысину.
— Будем ждать вашего деда. Иначе чёрт ногу сломит.

Он усадил нас на лавку и тут я понял, что идея то собственно хреновая по большому счёту.
Щас приедет дед и балалайку использует по прямому назначению.
Я так понял, что в музыкальных инструментах он плохо разбирается.
И чтобы мне не было страшно одному, я обрадовал Вовку, что дед обязательно купит ему дудку.
Такая перспектива Вовку не воодушевила…

— Где они?
В комнату влетал дед, снимая на ходу ремень.
— Щас меч правосудия вас покарает! Вы у меня щас на всю жизнь инвалидами станете и будете на ярмарках милостыню просить.
— Э-э-э-э. Гражданин, погодите.
Преградил ему дорогу главный.

Тут следом вошел, смеясь, тот самый милиционер, который отправился искать нашего деда.
— Да всё нормально. Это Егорыч из соседней деревни. Я знаю его. Малого-то я не видел, а старшого вот не признал. Вымахал за год. Внуки это его. Ну и артисты. Это ж надо, навыдумывать такого.
— А-а-а-а. Ну хорошо. Только вы это… C мечом правосудия потерпите до дому.
Главный отступил и опять почесал лысину.

Дед сгрёб нас в охапку и попёр к выходу.
— Дядя милиционер.
Жалобно крикнул я из-под охапки деда.
— Можно балалайку оставить у вас?
— И дудку, давай не будем покупать?
Это уже Вовка просил снисхождения у деда.