немного ностальгии по детству.
Мы покупали семечки не в магазинных пакетиках, а у торговок: пять копеек маленький стаканчик, десять — большой. Мамы ругались, когда в масле обжаренные семечки высыпались в карман светлого платья — не отстираешь потом. Мы пили воду не из бутылок, а из автоматов с газированной водой — один стакан на всех, включая алкашей, которые просили стакан «на минуточку». Копейка — вода без сиропа, три копейки — с сиропом. Какой же вкусной была та вода! И никто не заразился. А молочное мороженое за девять копеек и фруктовое — за семь? А жареные пирожки, все по пять копеек — с мясом, с капустой или с повидлой? (Так и говорили — «с повидлой».) Никто не задумывался, почему мясной фарш в одной цене с капустой.
Вольные и свободные, не привычные прятаться за спины, потому что и прятаться было не за кого, мы в то же время были отчаянными коллективистами. Один за всех, все за одного. Без коллектива ты ничто, с коллективом — сила. Поэтому мы легко, с радостью и энтузиазмом вступали в пионеры и комсомольцы. Мы собирали макулатуру и металлолом (куда их потом девали?), мы — тимуровцы — налетали на обитель старушки — вдовы героя войны с требованием немедленно показать нам, чем помочь. Кончалось тем, что сметали за чаем, которым угощала нас вдова, все запасы конфет, печенья, варенья. И старушка боялась потом тимуровцев как саранчи.