Жизнь, впрочем, распоряжается не всегда мудро.

Как-то недавно заболела моя мама, родившая троих детей, верой и правдой отбывшая 37 лет законного и не всегда безоблачного брака и выпустившая в свет несколько сотен замечательных учеников.
Болела она в полном одиночестве: папа сам лежал в больнице на послеинфарктной реабилитации, сестра с двумя детками — в детской инфекционке, я — с температурящим годовасиком на руках у себя в Смолевичах, брат — понятно где.
Созванивались, конечно, по десять раз на дню: «Мамочка, ты что там ела?» — «Да вот, детка, чаю попила» — «А бульона куриного, может, свари себе, он же лечебный?» — «Так некому в магазин за курицей сходить»…
В итоге папа быстренько посдавал необходимые анализы и выписался по настоянию раньше срока — кормить маму куриными бульончиками.

А на днях, попала в больницу моя бабушка — 87 лет, воспаление легких. Вся семья — а она очень большая, у бабушки трое сыновей, девять внуков и с два десятка правнуков — на ушах, подпрыгиваем от каждого звонка «оттуда», пытаемся рассовать куда-то деток и организовать дежурство при бабушке, но получается это плохо. Из больницы ее сейчас не заберешь, уколы-капельницы-рентгены, сидеть в больнице — никак: малюпасенькая палата, шесть соседок-бабушек рядом, посетил на часок, и всё. Дважды в день к ней ездит из Гомеля младший сын, мой дядька.
Даст бог, бабуля выпишется — поедем мы с сестричкой, собрав в охапку детей, в деревню на дежурство, потому что сыновья бабушкины — один инфарктник, второй — работающий, а третьему уже и помощь нужна.

А месяц назад умирала моя крестная — собралась вся ее большая семья, пятеро детей, внуки… Да вот только вообще никто не был ей нужен — ни одного человечка тетя Вера не узнала, никакой воды ни у кого не попросила…

Одна женщина однажды воскликнула при моем муже:
«Я вообще-то рожала детей, чтобы они мне в старости стакан воды подали!»
«Да? — удивился обычно молчаливый муж. — А я думал, их рожают, чтобы они просто счастливо себе жили…»
Ох уж этот коварный стакан воды из народной мудрости…
Как легко сделать несчастной свою старость, ожидая, когда его тебе подадут…
Но как же несправедливо, когда подать — некому.