Одна знакомая не может заниматься сексом, если она не считает (в который раз), что мужчина — любовь всей ее жизни, единственный, «тот самый».

Но «тем самым» может стать лишь очередной неудачник от тридцати пяти до пятидесяти, у которого все настолько плохо, что он не способен оплатить билет на метро.

Ее последний «тот самый» живет с мамой, у него на счету нет ни копейки — собственно, и счета никакого нет, — и его не пустили в страну, где она живет и где они должны были пожениться. Хотя она ни разу не видела его живьем.

Общие знакомые уже давно знают, что эта подруга не выносит мужчин, с которыми не происходят неприятности. Она увлекается только теми, которые не могут без риска для жизни перейти на другую сторону улицы. Ей нужно взять сухое, почти мертвое растение — и поливать его слезами нежности, удобрять заботой. А когда растение зацветет, ей становится скучно.

Это я к тому, что люди — странные. Особенно если речь идет о сексе. (Или об отношениях, как они часто называют свои сексуальные связи. В которых при этом может и не быть много секса. Все запутанно и сложно, да.)

Это интригующий момент женской сексуальности — жалость, перепутанная с мазохизмом.

Другая приятельница, после того как дралась с мужем, сидела с очередными травмами и рыдала от жалости к своему бедному мальчику. Он ведь такой несчастный, что ему приходится быть жестоким! Причем это не был синдром жертвы, которая оправдывает мучителя. Это была здоровая девица, которая, если ситуация совсем выходила из берегов, могла отключить мужа одной пощечиной. Она его тоже била. Но жалела. И потом они вдвоем ревели и обнимались.

Еще одна год встречалась с инвалидом, который оказался вовсе не инвалидом.

Есть знакомая, которая любит ходить на людях без трусов и заниматься сексом только с мужчинами, которые ей неприятны. Ей нравится унижение. Унижение для нее сексуально. По-другому она и не возбуждается.

Нас окружают странные люди. Одни из них — эксгибиционисты, другие — мазохисты, третьи на первый взгляд просто идиоты. Конечно, с точки зрения психологии и психиатрии все это разные явления, но в быту для нас они просто «странные».

Мы же не врачи и не обязаны сразу ставить диагноз — мы можем просто наслаждаться разнообразием чужого безумия, которое делает нашу жизнь чуть более увлекательной.

Есть знакомая, которая вообще не возбуждается. То есть она это делает, когда смотрит порно, но ей отвратительна мысль, что живой человек будет ее трогать.

У другой — воображаемый роман. С коллегой, который много выше ее по положению. Иногда она встречает его на конференциях и прочих политических сборищах — и вот она уверена, что он не просто на нее взглянул мельком, а у них состоялся страстный безмолвный диалог. Да, пять лет назад они переспали. Один раз. Но она до сих пор уверена, что у них глубокие сложные отношения.

Я знаю мужчин, которые любят водить подруг по свинг-клубам, чтобы те там занимались сексом с другими мужчинами. Именно в этом для них кайф — смотреть и думать, какая же она шлюха. Шлюхи заводят мужчин. Они предлагают своих девушек друзьям. Мол, пользуйся. И нельзя сказать, что это такие лжепатриархи, которые грязно используют женщин, относятся к ним как к мясу. Вне секса они внимательны и уважительны. Просто у них такие игры.

Мой друг говорит о знакомой, что была с инвалидом (и уж поверьте, этот фальшивый инвалид страшно ею помыкал):

— Ей надо уже признать, что она любит садо-мазо, пойти в БДСМ и решить все свои проблемы.

Но та женщина не хочет, чтобы ее хлестали по заднице линейкой. Она хочет страдать интересным ей сложносочиненным способом. Она хочет, чтобы об нее вытирали ноги на ее условиях.

— Это моя жизнь, отстаньте, — злится другая, та, чей жених был задержан на границе. — Я взрослый человек и знаю, что мне нужно.

Иногда мне кажется, что люди, которые считают себя нормальными (я, например), просто не могут дать себе волю и признать собственные сексуальные странности… Знаете, бывает такое состояние, когда вдруг делаешь то, что считаешь не очень пристойным, и получаешь большое удовольствие от собственной раскованности. Может, так хорошо влияет алкоголь, а может, просто временами ломаются сдерживающие барьеры.

Знаю женщину, которая всю жизнь была совершенно нормальной в сексе — она прилагала к этому все усилия, заставляла себя оставаться обычной. Но была, если честно, похожа на истеричку. А потом устроила себе групповой секс с тремя мужиками, плеткой и дилдо — и ее понесло. Выяснилось, что она этого всю жизнь хотела. Другая десять лет была замужем, перед тем как понять, что любит связывания и шлепанье. Не с мужем. Его все это как раз совершенно не интересовало.

Конечно, людям, которые уверены, что секс — это нечто красивое, изящное и благородное, все эти животные завихрения могут показаться отвратительными.

Но секс такая штука — он на грани между воспитанием, нормальной реальностью и подсознанием. Он как картина, на которой не действительность, а наше видение мира и себя. И в этом смысле секс очень честен: если будешь врать себе, то не получишь от него никакого удовольствия.

Поэтому есть только два варианта: либо сдерживаться и культурно делать вид, что вы на съемочной площадке фильма про любовь, либо перестать обманывать себя. У нас у всех есть странные тайные желания и «непристойные» фантазии, которых мы боимся, потому что они кажутся нам грязными.

Мы потому и любим обсуждать странности других. И когда мы обсуждаем чужую сексуальную жизнь, — обсуждаем и даже осуждаем, — на самом деле мы завидуем тому, что все эти безумные люди позволили себе быть самими собой.

Что не согласились быть несчастными, но приличными. Не остались жертвами морали, религии и прочих общественных институтов, которые делают из нас скрюченных от неудовлетворенности зануд.