Худоба да нищета — вечное проклятие,
Толстый — сама доброта, это ли не счастье?
А худые — люди злые, словно псы голодные,
Только толстые от зла почти всегда свободные.
Ясно: тощий он везде, в любую щель пройдёт,
Ладно, если щель в полу, а не наоборот.
.
Если буря поднялась, тощих фюьить — и нет.
Ну, а толстый улыбнётся — ветерку привет!
Или, скажем гололёд, — в машине толстых нет,
Её уж точно занесёт и всем «физкультпривет».
.
Вот, скажем, очередь подчас худые создают,
Не могут унести за раз, так двадцать раз снуют,
Да и одежды на худых никто не напасётся,
Известно: где торчат мослы — там чаще всего рвётся.
.
Худым диваны и тахты не нужно продавать,
Им и кресла на троих некуда девать.
Худые люди — то напасть, несчастье государства,
Сначала всё без меры жрут — потом им дай лекарства,
.
Вот, скажем толстый вдруг умрёт — его в последний путь
Без трёх десятков молодцов никак не помянуть.
А тощий помер — двое хвать и, без надрыва жил,
Снесли, зарыли и всех дел и будто бы не жил.
.
Худой мешок или рюкзак, худой котёл, канистра
Не устроят никого — ни бомжа не министра.
Зато вот толстый кошелёк и полная бутылка
Устроят всех, везде всегда от пяток до затылка.
.
Худую песню, наконец, никто не станет слушать,
С худого пенья меркнет свет и даже вянут уши.
А ну-ка, мелочь-худоба, уйди, не мельтеши!
Мы будем толстыми на всю оставшуюся жизнь!