1.

когда ливень размоет и контуры тела, и профиль,
и бездонный стакан опрокинет котёнок — цунами:
горизонт захлебнётся — он станет похожим на кофе,
взбудораженный ложкой, поднявшейся бурей в стакане.

смяты простыни слов, и в квадрате тетрадной страницы,
в клетках чёрточек — палочек бесится рыжее солнце,
запах спелых плодов и лиловая грусть медуницы —
в океане течения памяти — банки, и лоцман

пригодится… седой, в полосатой тельняшке из ливня,
в бескозырке небес — фанатичный чудак, непоседа.
исчезает корабль — и в сплетении ломаных линий
остаётся моё настроение цвета осеннего неба.

2.

ты взлетаешь над городом, будто не кислород, а гелий
наполняет воздушные шарики разноцветных, по-осеннему лёгких
листьев, и костяшки пальцев пересчитывают дни недели.
квадраты намокших парков, треугольные шляпы клёнов

отвесом капель, линейкой ливня меряет человек в бейсболке
с пропеллером — (сказочник — Карлсон, которому даже крыши
идеально подходят для жизни); ветер звенит по стёклам — осколки
лета разлетелись от взмаха хвоста пробежавшей пугливой мыши.

тишина… монотонной пластинкой ливня заглушается даже шорох,
маятник замедляется и впадает в спячку, чувстствуя близкую зиму,
на плите остывает глинтвейн… бормотания человека за шторой
напоминают исповедь маски из раскрытого романа Мисимы.