У меня африканские страсти, встречи-прощания, ссоры-примирения, философские споры, потери и находки смыслов жизни, а она… Ездила каждый день на занятия-с занятий, на работу-с работы. Спокойненько так. Я все думала — «как она жить-то будет?», намекала ей, что уже пора начинать, ну, что ли, учиться строить отношения.

А сама как рассорюсь со всеми, как достигну дна отчаяния — так к ней, в оазис безмятежности. Чтоб без этих: «А он че? А ты че?» Отсыпаться, пироги есть. Отойду- и обратно, как та Баба- яга, к себе, в омут. А она — ну, депреснет иной раз, но в целом — без драм, без драм. Всегда без спутников, одна…"Ну, я пошла", и пошла себе. Потом и вовсе отчалила в дружественную Беларусь. Там познакомилась с парнем, как говорится, полюбила его. Вышла за него замуж. Родила сына. И вот живут они так 15 лет. Ага-ага, так бывает.

А я, устав сначала от страстей, потом от семейной жизни, а потом от целибата не придумала ничего лучшего, как снова поехать к ней — поспать, успокоиться.

Приезжаю, а там такой муж! Спокооооооооооойный, как… Как… как надо, в общем. Глянет, бровь подымет, и думаешь: это он уже замечание делает или пока только предупреждает?

Но вот заходим с сумками домой, он одевает красивый фартук и шмыг — на кухню. Чтобы что делать? А чтобы разогревать то, что приготовил перед тем, как ехать за мной на вокзал. Таких вкусных борща и котлет я в жизни не ела. Подруга так, больше из вежливости поныла — просила его посуду не мыть. Но он ее не послушал. Я сижу молчу, вида не подаю, а сама в полном… В полном.

Диван у них один и одна детская кровать. А сын как раз уехал к бабушке в деревню. В общем, мужу постелили на полу, мы с подругой перед сном поболтали, и я отрубилась. С дороги все-таки.

Утром просыпаюсь от того, что стены дрожат, а в ванной что-то с грохотом падает, и вообще звуки подозрительные. Полежала, прислушалась, двух мнений быть не может: это страстный секс. Ну, думаю, прямо, потерпеть не могли. И сплю дальше, как могу. А могу уже плохо.

Через некоторое время слышу — завтракают. Белорусский муж кричит с кухни: тебе кофе сварить? Я, сколько себя помню, каждый божий день торчу у плиты ради «нормального кофе». ТрАчу на это пол-утра, пол-рабочего дня, пол всего… Да уж, говорю, свари… «А бутерброды, говорит, ГОРЯЧИЕ сделать?» Ой, говорю, давай! Прихожу, сажусь за стол, пробую кофе — несладкий. Встаю, начинаю открывать шкафы, сахарницу искать. Самообслуживание — многолетняя холостяцкая привычка. Боже мой! Как он удивился! «Ты че, говорит, дергаешься? Нервная такая. Положил я сахар, только не помешал…»

Я думала, это станет последней каплей. Но капли только начинали литься на темечко.

Пошли все в город гулять, а когда вернулись, было объявлено, что «жена устала, ей надо полежать». Я только крякнула, а она легла и уснула. Он опять пошел готовить, уже и меню заранее продумал-согласовал. А приготовив, будил ее легкими щипками за попку. Я от всей души предлагаю: давайте пойду, посижу в ванной, пережду с громко включенной водой, чтоб вы на меня потом волками не смотрели. Супруги отказались в оскорбительной для меня форме: «Мы — то еще наверстаем, а вот с тобой что делать?»

Вечером он запекал грушу в карамельном соусе. С мороженым. Божественно. Ночью она отползла к нему на пол, думая, что я уже уснула. И началось! На стадии смачных чмоков я не выдержала и стала громко смеяться. Ну, это было невозможно! Утром они снова пошли к косяку в ванной. Вот ведь, думаю, какую семейную жизнь мне показали. Я к таким понятиям, как счастливая семья и хороший муж, относилась как к инопланетянам: возможно и есть, но где именно, неизвестно.

Днем она переодевается — он ее по ноге гладит. Вечером повезли меня в баню — он сразу к мангалу, шашлык-машлык, потом к столу, овощи и сыр строгать. Так заведено. Потом за веник березовый и в парилку — жену стегать. А она, понимаешь, то скрабом намазалась, то масочку забабахала. И еще спрашивает, почему это у меня такая кутикула неухоженная?!

Я думаю — неужели, правда? Неужели так бывает? Свежесть чувств, не жизнь, а именины сердца. А вдруг показуха? Вдруг все ради меня?

И добило меня, знаете что? Она мерила лифчик в примерочной. Это ж Беларусь — там они все время лифчики покупают — «Милавица» жжет. Я стояла далеко. Но так получилось, что увидела: она его позвала, он вошел, наклонился и поцеловал ее в сосок.

Вот так. Он у нее первый. И последний. И единственный. Откуда она знала, что все будет хорошо? И спокойненько дождалась. И теперь вот живет. И никаких метаний. А я, наверное, просто не умела ждать. И теперь все сама-сама-сама…

Вернулась в Москву глубоко утомленная чужим семейным счастьем.

Мне, конечно, скажут, что я завидую. А я и не отрицаю.

Завидую женщинам. у которых хорошие мужья.

И верю, что «хорошего мужа надо заслужить».

Не знаю как.