Современный культ нездоровой худобы доводит многих девушек до булимии и анорексии. Рассмотрим способы борьбы с расстройствами пищевого поведения и попытаемся научиться любить свое тело и беречь здоровье.
В августе прошлого года уругвайская модель Луисель Рамос скоропостижно скончалась от сердечного приступа прямо за кулисами нью-йоркского показа мод. Выяснилось, что 22-летняя девушка перед тем, как выйти на подиум, несколько дней не ела вовсе, а до этого «приходила в форму», сидя на одних овощах и диетической коле. К сожалению, это не единственная жертва анорексии в индустрии моды. Примерно в то же время от истощения погибли еще две манекенщицы. Индустрия в долгу не осталась — устроители мадридской Недели моды (пятой в мире по значимости) объявили, что больше не допустят к работе девушек с индексом массы тела ниже 18 (норма для здорового человека — 19−24,9). Менеджмент нью-йоркской Недели моды вот-вот введет похожие ограничения.
Большинство современных девушек, стремящихся похудеть любой ценой, не имеют никаких оснований для комплексов относительно своей внешности в целом и веса в частности. Но наша самооценка непозволительно сильно зависит от образов, транслируемых средствами массовой информации — начиная с глянцевой прессы и телевидения и заканчивая интернетом и наружной рекламой. В эпоху весьма размытых представлений о добре и зле повышенным спросом пользуются бутафорские добродетели — ровный загар, хорошая эпиляция, отсутствие перхоти и целлюлита. Мало того что значение женской внешности сегодня раздуто подобно ценам на нефть — еще и идеальные показатели, к которым с риском для жизни стремятся даже не очень глупые женщины, являются бесстыжей фикцией.
В следующий раз, глядя на глянцевую картинку с подозрительно безупречной моделью нечеловеческих пропорций, помните: над этой фотографией минимум неделю работали не менее пятнадцати профессионалов — визажист, парикмахер, фотограф, осветитель, стилист и ретушер, причем каждый с толпой ассистентов. Пытаться сравнивать себя с результатом их совместных усилий просто глупо.
В России сегодня от анорексии страдает каждая двадцатая девушка, — приводит грустную статистику Наталья Андреева, главный врач Неврологической клиники на Полянке. — Основная группа риска — девушки в возрасте от 12 до 24 лет, их среди больных примерно 90%. Остальные 10% — женщины постарше и мужчины". Впрочем, мужчина-анорексик — это скорее экзотика. «Мужчины оценивают свою наружность не в пример рациональнее женщин, — объясняет психолог Юлия Семенова. — Женщины в большинстве своем считают внешность главным социальным капиталом, тогда как мужчины делают ставку на интеллект». Вероятно, этим объясняется тот факт, что львиная доля проводимых в мире пластических операций приходится на женщин. «Еще одна абсурдная, но правдивая цифра, — продолжает Юлия Семенова. — Среднестатистическая женщина, желающая избавиться от лишнего веса, мечтает скинуть около 30% массы своего тела — столь радикальные меры если и уместны, то только в случаях серьезного ожирения».
Социологические опросы показывают еще одну интересную закономерность: женщинам свойственно переоценивать свои способности в ряде областей. Это, в первую очередь, управление автомобилем и собственными финансами, а также умение красиво и вовремя съязвить. При этом, как только речь заходит об их внешности, ситуация меняется кардинальным образом. «Даже в таком зацикленном на культе собственной личности обществе, как американское, проведенный в 2004 году среди женщин опрос показал: красавицами себя считают лишь 2%, неотразимыми — менее 1%. Даже столь скромное определение, как «миловидная», выбрало ничтожно малое количество респонденток.
«Прозвучит не слишком правдоподобно, но самооценка сегодняшних девушек формируется задолго до того, как они узнают, что означает слово «липосакция». Не последнюю роль в этом играют мамы и особенно подружки, — утверждает Юлия Семенова. — Известно, что девочки, находящиеся в тесном психологическом контакте с мамами, как правило, имеют позитивное представление о своей внешности — в то время как те, кто подвержен влиянию подружек, склонны рассматривать свои внешние данные весьма критически».
Несмотря на то, что большинство из нас регулярно видит себя на фотографиях, многие — еще и в видеозаписи, и абсолютно все — по нескольку раз в день в зеркале, восприятие собственного образа современной женщиной далеко от адекватного. «Мы проводили эксперименты с целью выяснить, насколько женская самооценка близка к реальности, — рассказывает Юлия Семенова. — И поняли, что все мы слишком строги к себе. Мнение окружающих о нашей наружности, как правило, куда более лестно». Приятная новость. Разумеется, трудно жить в мире с глянцевыми стандартами красоты и сохранять психологический иммунитет к тому, что видишь в журналах и на экранах. «Чтобы не чувствовать себя ущербной из-за несоответствия сомнительным шаблонам, не имеющим к здоровому телу никакого отношения, необходима психологическая устойчивость», — говорит Юлия Семенова. Но откуда ей взяться — спросите вы. На это существует здравый смысл. Да, некоторые женщины от природы наделены субтильным телосложением, им сохранять оленью грацию, ни в чем себе не отказывая. Девушки, награжденные от природы иной конституцией, порой начинают перекраивать себя самым беспощадным образом.
Наиболее уязвимой в этом отношении социальной группой являются модели. Девушки с обложек, прекрасно представляют, как и откуда берутся их финальные гламурные образы, зачастую не могут устоять перед искушением сравнить свое реальное тело с оцифрованным, и в случае несоответствия — безжалостно редактируют натуру. Иногда кажется, что эшелон серьезно исхудавших знаменитостей просто не в состоянии объективно оценить свой внешний вид — как могут люди, постоянно наблюдающие свое изображение в периодической печати, не понимать, что два мосла и ложка крови — это повод не для гордости, а для обращения к врачу?!
Ярчайший пример — Николь Ричи, которая на момент ареста в прошлом декабре за управление автомобилем в наркотическом опьянении весила 38,5 кг (!) при росте 155 см. «Я не анорексичка! И вообще на здоровье не жалуюсь, — парирует она любые вопросы относительно ее веса. — Мне постоянно советуют поправиться, но, простите, я слышу это от людей, немногим ранее советовавших мне похудеть!»
Киру Найтли тоже нередко обвиняют в пропаганде нездорового образа красоты. После того, как около года назад актриса резко похудела, журналисты в гневе праведном добрались аж до ее бабушки — болела, мол, анорексией, значит, и с внучкой все ясно — тяжелая наследственность. Кира отнекивается: «Про бабушку правда. Но ее история лишь подтверждает тот факт, что анорексия — заболевание, не так сильно зависящее от капризов моды, как это пытаются представить сегодня. История болезни моей бабушки разворачивалась в 40-е, а ведь тогда худышек не жаловали. Что же касается меня, я никогда не стремилась к идеалу, несмотря на всю публичность моей профессии. Я, когда смотрю кино, в первую очередь обращаю внимание на несовершенства актерских лиц — вот что по-настоящему завораживает».
Та же беда накрыла индустрию моды. «Я пришла в модельный бизнес от природы худым подростком, — говорит супермодель 90-х Хелена Кристенсен. — Но глядя на тех, кто выходит на подиумы сегодня, я понимаю, что сейчас с теми показателями я могла бы в этот бизнес и не соваться!» Даже во времена Твигги модели не выглядели такими доходягами, как сейчас. Хотя этой «британской тростинке» в свое время вменяли в вину распространение анорексии в Европе. Родители девочек, голодавших не на жизнь, а на смерть в стремлении к прозрачной стройности иконы стиля, даже устраивали демонстрации под лозунгами: «Твигги, ты убиваешь наших детей!»
Сегодняшнюю эпидемию расстройств пищевого поведения в стане моделей приписывают тлетворному влиянию невесомых русских девушек, на которых в последние несколько лет держится стабильный спрос. По сравнению с Владой Росляковой, Наташей Поли или Снежаной Онопкой Твигги — белая медведица. Но несмотря на эти очевидные причины для беспокойства функционеры индустрии моды в ответ на вопрос, что заставляет моделей таять от сезона к сезону, предпочитали отшучиваться — пока при исполнении служебных обязанностей не погибли от анорексии две бразильских и одна уругвайская модель.
В самом деле, кто тому виной — дизайнеры, шьющие одежду в расчете на нечеловеческие пропорции; агентства, угрожающие моделям потерей работы в случае, если те «выйдут из берегов»; сами модели, в силу юного возраста и психологической уязвимости продолжающие худеть, не имея на то причин? Во время одного из посвященных этой теме симпозиумов, прошедших во время последней нью-йоркской Недели моды, с сенсационной обвинительной речью в адрес индустрии моды выступила русская топ-модель, 25-летняя мать двоих детей Наталья Водянова. «Я выросла со здоровым отношением к еде. Живя в России, я никогда не думала дважды, прежде чем что-нибудь съесть. Начав карьеру модели в семнадцать лет, я, сама того не замечая, в корне изменила свое отношение к собственному телу, так как постоянно сравнивала себя с другими моделями». Наталья начала активно работать на показах в 2002 году, сразу после рождения первенца. «После родов я сильно похудела — весила 48 кг (при росте 177 см.), у меня выпадали волосы — а карьера ракетой летела вверх. Я открывала и закрывала показы (основной признак успешности модели.), со мной подписывали контракты. Мне повезло, что в тот момент я была не одна — спасибо друзьям, они видели ситуацию со стороны и уговорили меня прибавить в весе. Я послушалась. И к следующему сезону чувствовала себя значительно лучше. Зато несколько модных домов пожаловались, что я слишком толстая. А я весила 52 кг, — вспоминает модель. — Будь я психологически слабее, даже не знаю, чем бы все кончилось. Тем более что во время показов есть попросту некогда».
Водянова не передергивает. Не верьте мифам о том, что работа модели — это вечный праздник. Они не работают сами по себе. Каждая из них подписывает контракт с агентством, цель которого — продать модель подороже, с каждого ее контракта оно получает проценты. Самый большой куш можно сорвать, подписав рекламный контракт с какой-нибудь крупной косметической или модной компанией. А для того, чтобы это произошло, нужно несколько сезонов работать на износ на модных шоу, которые проходят дважды в год в четырех модных столицах — Нью-Йорке, Милане, Лондоне и Париже. Последние несколько лет в этот ряд метит и Барселона. Соответственно, показы длятся около месяца, в течение которого модели спят по два-три часа в сутки. У востребованной манекенщицы в день 7—10 показов, каждый со сложной прической и макияжем, которые надо успеть не только нанести, но и смыть. Плюс кастинги, подгоны, примерки, на которые модели ездят по ночам. Когда тут есть и спать? Президент Американского совета дизайнеров моды (CFDA) Диана фон Фюрстенберг предложила ввести систему контроля здоровья моделей: «Пусть, подобно спортсменам, регулярно проходят обследования и предъявляют справки о состоянии здоровья». Некоторые улучшения уже есть: «Я не вижу болезненно худых моделей, работавших еще в прошлом сезоне, — делится впечатлениями 22-летняя модель Ракель Циммерман. — И столы за кулисами ломятся от еды».
Это не первая эпидемия расстройств пищевого поведения, охватившая индустрию моды. Болезнь заразна — глядя на моделей, изводить себя начинают тысячи девушек по всему миру. Большинство специалистов сходится во мнении, что отстранение от работы слишком худых моделей лишь усугубит проблему. «Анорексия очень быстро прогрессирует и очень медленно и плохо лечится, — объясняет Наталья Андреева. — С булимией ситуация легче, так как обычно проще установить причинно-следственные связи. Обе болезни требуют длительной психотерапевтической помощи, как правило, в стационаре. Главная беда анорексиков — они отказываются признавать себя больными, даже когда их жизнь под угрозой. Оставлять больного наедине с этим недугом преступно».
Приходит ли нам в голову мериться интеллектом с Альбертом Эйнштейном? А мастерством игры в теннис — с сестрами Уильяме? Вряд ли. А если и приходит, результаты нас скорее не обескураживают, а вдохновляют. Гак стоит ли страдать от того, что размеры нашего тела отличаются от аномальных показателей Жизель Бюндхен?