Я рос счастливым юнцом зелёным.
Земля кормила меня «от пуза».
Частенько дрались в кустах с паслёном,
Чтоб уважали семью арбузов.
Чернели семки. Мне «в люди» скоро.
Ломать устои и грызть твердыни.
А за ближайшим ко мне забором
Другого пола томились дыни.
Как соблазняли девичьи формы
Под ярким солнцем и неба синькой.
Любовь накрыла, как рубль реформа.
Околдовала арбуза дынька.
Какого гада призвать к ответу,
Что бахчевые делил на грядки?
Мы целовались с моей Джульеттой
Сквозь щель в заборе от всех украдкой.
В любви мужчина не должен трусить.
Вдвоём с Джульеттой давали жару,
А после в щелку — спиралькой усик
И бок ласкаешь её шершавый.
Шептали в ухо друзья-соседи:
«Всегда несчастна любовь без меры.
Все дыньки родом из Капулетти.
А ты — Монтекки, арбуз Ромео».
А мы с любимой «мочили корки»
В мечтах о свадьбе и о младенце.
Но урожая пришла уборка
И началось тут «кино и немцы».
Их погрузили в одну тележку.
Она, страдая, молчала гордо.
Пытался было — за нею слежку,
А мне ботинком в арбузью морду.
Я умолял их: «Там есть же место.
Возьмите рядом меня, фашисты!»
А мне: «Парниша, ты мордой треснул.
Вдыхай на грядке свой воздух чистый».
Ночь звездопадом засеребрится…
Разбит… валяюсь… не до звезды мне.
Проткните клювом мне сердце, птицы…
Чтоб — бездыханным, чем жить бездынным…