ТЕАТРАЛЬНЫЕ БАЙКИ
Абакан. Сей славный город, помимо того что является столицей автономной республики Хакассия, имеет два драматических театра — один, так сказать, городской, а второй — республиканский. Вот в нем и произошла эта невероятная, но совершенно правдивая история. Ставили бессмертное творение А. С. Пушкина «Евгений Онегин». В одной из последних сцен, Евгений (Е) прибывает на бал к своему старому другу (Д) и видит Татьяну (в малиновом берете). При этом звучит следующий диалог:
Е. — Кто там в малиновом берете с послом турецким говорит?
Д. — Так то жена моя.
Е. — Так ты женат?
Д. — Уже два года!
Ну, и далее по ходу пьесы.
Так вот. Во-первых, реквизиторы не нашли малинового берета и заменили его зеленым. А, во-вторых, артист, игравший мужа Татьяны, и актриса, игравшая Татьяну, были брат и сестра. Вот что из этого получилось.
Премьера. Зал битком набит местным бомондом и просто любителями театра.
Входит Евгений, подходит к другу и ищет глазами яркое малиновое пятно… его нет… находит глазами Татьяну… Далее диалог:
Е. — Кто там… в ЗЕЛЁНОВОМ берете?
Д. (которого перемыкает от данной реплики…) — Так то СЕСТРА моя!
Е. (который чувствует, что что-то не то происходит, но до конца еще не осознал…) — Так ты СЕСТРАТ?!
Д. — Уже два года!
Обычно такие вещи проскальзывают мимо внимания публики, но в этот раз зал грянул… и, увы, не аплодисментами…
***
В Большом театре идет премьера «Бориса Годунова». Актер, играющий роль царя, вместо слов: «О горе мне, я… червь смердящий… «, выдал: «О, горе мне, я смерд, я червь сердящий! О, господи! О, что я говорю! "
***
50-е годы. На сцене Театра Советской Армии идет огромнейший по масштабам спектакль, что-то на тему «Освобождение Сталинграда». 200 человек массовки, пушки, танки, все дела.
В финале спектакля главный герой, играл которого, кажется, Андрей Дмитриевич Попов, изображая смертельно раненого бойца лежит на авансцене и тихим голосом просит: «Дайте мне воды из Волги свободной испить». По рядам передают каску с водой. Он выпивает, вода проливается на гимнастерку, падает замертво и — занавес.
В тот вечер был у Попова день рождения.
Друзья-актеры долго готовили ему сюрприз и вот, кому-то пришла идея, налить ему в каску… бутылку водки. Злая шутка, мягко говоря, но, тем не менее, налили.
Конец спектакля, Попов просит «дать ему воды из Волги испить», по рукам огромной массовки плывет каска, в кулисах стоят костюмеры, гримеры, даже «мертвые» немцы приподнимают головы — посмотреть, как он будет пить?
Попов берет каску, глотает, замирает на секунду… и продолжает пить до конца. Наконец отрывается, возвращает каску стоящему рядом бойцу и говорит: «Еще!».
Вся массовка начинает корчиться от смеха…
Медленно плывет занавес, скрывая это безобразие…
***
В финальной сцене «Маскарада» молодой актер должен был, сидя за карточным столом, произнести нервно: «Пики козыри», задавая этим тон всей картине. От волнения он произнес: «Коки пизари», придав сцене совершенно другой, комический характер.
***
Евгений Евстигнеев в спектакле по пьесе Шатрова «Большевики» выйдя от только что раненного Ленина в зал, где заседала вся большевистская верхушка, вместо фразы: «У Ленина лоб желтый, восковой…» он сообщил: «У Ленина… жоп желтый!..». Спектакль надолго остановился. «Легендарные комиссары» расползлись за кулисы и не хотели возвращаться.
***
Знаменитый актер Александринского театра Василий Пантелеймонович Далматов как-то совершенно запутался на спектакле. Вместо «Подай перо и чернила» сказал: «Подай перна и черна, тьфу, чернила и пернила, о господи, черно и перно. Да дайте же мне наконец то, чем пишут!»
Гомерический смех в зрительном зале заглушил последнюю реплику актера.
***
На вахтанговской сцене идет «Антоний и Клеопатра». В роли Цезаря — Михаил Ульянов.
События на сцене близятся к развязке: вот-вот Цезаря истыкают ножами…
А по закулисью из всех динамиков разносится бодрый голос помрежа:
«Передайте Ульянову: как только умрет, пусть сразу же позвонит домой!»
***
Актер, исполняющий роль Ричарда, кричит:
- Коня! Коня! Полцарства за коня!
Раздался голос с галерки:
- А осел подойдет?
- Сойдет и осел, мой друг! Иди сюда!
***
Театр «Современник». Спектакль «Декабристы». В роли Николая I — Олег Ефремов. По ходу спектакля он должен сказать реплику: «Я в ответе за все и за всех», но оговаривается и произносит: «Я в ответе за все и за свет».
Его партнер — незабвенный Евгений Евстигнеев тут же подхватывает: «Ну, тогда уж и за воду, и за газ, Ваше величество».
***
По сюжету одной пьесы муж должен был неожиданно войти в комнату, в которой неверная жена только что сожгла письмо от любовника. Втянув воздух ноздрями, муж кричал, что он слышит запах жженой бумаги, и недвусмысленно интересовался тем, что же такое секретное жгла его жена. Пойманная за руку неверная супруга со слезами во всем признавалась.
На премьере же, однако, сценический рабочий забыл зажечь свечу на столе перед тем, как занавес открыли. Блудница долго металась по сцене, пытаясь понять, что же ей делать со злополучным письмом. В конце концов, от безнадежности положения, разорвала его на мелкие клочки. Вошедший муж оглядел картину и, после секундного замешательства, произнес: «Я слышу запах рваной бумаги! Сударыня, извольте объясниться!»
***
Зиновий Гердт как-то рассказывал. Была у него соседка, милая и добрая женщина, но очень уж серьезная, никакого чувства юмора. Однажды Зиновий Ефимович пытался ей анекдот рассказать, начинающийся словами «Умер один мужчина…», а она его вопросами засыпала: как его звали, отчего он умер, долго ли болел, были ли у него дети…
Однажды решил Зиновий Ефимович ее разыграть. Ровно в шесть вечера звонит ей по телефону и измененным голосом спрашивает: «Простите, а Сан Саныча (допустим) можно к телефону?» — «Нет, вы не туда попали.» Перезванивает ей ровно через полчаса и задает тот же вопрос другим голосом. И так каждые полчаса. Другой бы уже послал подальше или трубку снял, но она женщина интеллигентная, отвечала на все звонки и вежливо говорила, что такого здесь нет.
Развязка должна была быть в полночь. З.Е. звонит ей в очередной раз и говорит: «Здравствуйте, это Сан Саныч. Мне никто не звонил?» Ответ сразил З.Е. наповал: «Сан Саныч, вы куда пропали? Вас же полгорода ищет!»
***
1972 год. Малый театр. Накануне премьеры спектакля «Собор Парижской Богоматери». Роль горбуна Квазимодо досталась старожилу театра актеру Степану Петровичу (имя изменено). Спектакль, по идее режиссера, начинался с того, что Квазимодо (Степан Петрович) в полумраке должен был под звук колоколов пролететь, держась за канат через всю сцену. Но был у него один маленький недостаток — очень уж он любил водочкой побаловаться.
И вот настал день премьеры. Перед премьерой Степан Петрович пришел на спектакль вусмерть пьяным. Шатаясь из стороны в сторону, он добрел до гримерки, нацепил горб и лохмотья Квазимодо.
Зал полон. До начала спектакля остались считанные минуты. Режиссер, встретив Степан Петровича, опешивши сказал:
- Степан Петрович, да вы же по сцене пройти прямо не сможете, не то, что на канате летать.
- Да я 20 лет на сцене и прошу на этот счет не волноваться, — пробурчал Степан Петрович и направился к сцене.
На сцене полумрак, зазвонили колокола, вдруг, через всю сцену, слева направо пролетел Квазимодо, затем справа налево пролетел Квазимодо, затем еще раз и еще раз…
Раз эдак на шестой, Квазимодо остановился посреди сцены и повернувшись к переполненному залу спиной, держа канат в руке и смотря на кулисы, в полной тишине произнес:
- Итить твою бога мать! Я тут как последняя сука корячусь, а эти козлы еще занавес не подняли!