Марине Цветаевой и её дочери — Ариадне Эфрон посвящается.

«Поэт издалека заводит речь…» © …

Тот имярек, что реки нарекал -
…от Камы до Оби и Енисея,
глядел с небес на землю и вздыхал: «Ох, матушка… Россиюшка…Россея…»
И эхом оседал тяжёлый вздох в таёжной глухомани Туруханска —
письмишком арестантки… парой строк,
…написанных с оглядкой… и опаской:
«Привет, привет… здесь глушь… и гнус… и гнусь…
и Бога нет на сотни вёрст — не меньше.
…Но я увязла в сонме сильных женщин.
Ломать не стоит. Тщетно. Не согнусь.
…
Спасают не молитвы. Керзачи.
…По рвам и бездорожью с ними легче.
Здесь взгляд собак являет человечность.
А люди злы… до дрожи… хоть кричи.
Но, впрочем, нет…
порой бывают дни,
когда Сибирь взрывается жарками,
и сердце наполняется стихами и странной неизбывностью в груди.
И вот уже, застыв на берегу, какая-нибудь местная шалава
в июльском апогее лесосплава
…вдруг песней разбавляет вечный гул.
…
Но рёв такой, что слов не разберёшь в идейно-строевой метаморфозе.
И тонны… тонны… тонны целюлозы
… привычно трансформируются в ложь.
Рулонами суде’б попав под пресс, расходятся в тираж газетой «Правдой»
Ах, знали бы вы, бездушные тираны,
…какой ценой даётся этот лес!
…
Вы знаете!
Вам близок горький пот советского стального Дровосека.
Ведь в статусе полпредов и генсеков
…вы сами вырубаете народ.
С усердием достойным похвалы. Новаторы… стахановцы…герои…
И нормы, и старания утроив, всё смотрите, как падают «стволы».
…
Укладывая судьбы в штабеля, сплавляете по рекам миллионы —
связав колючей проволокой зоны.
И реки собираются в моря.
А чтоб не иссякал великий «лес»
…иных вторично ждёт комендатура —
и тоннами живой макулатуры народ идёт безропотно под пресс.
То первой производной, то второй влачит ярмо пожизненного срока.
Пока однажды Смерть не крикнет:
«В топку!» —
чтоб пленник стал на выходе золой.
…
И всё ж бывает странною судьба
…не только у людей… но у бумаги,
вместившей откровения Елабуг в контексте Человека… не раба…
Когда несмелой, дрогнувшей рукой
…из книги Бытия был вырван листик,
ложась на стол предсмертною запиской… и болью нестерпимою… земной…
И хрустнул надломившийся хребет
…под сталинским копытом Минотавра.
Ветра сучили нити Ариадны, чтоб свить в петлю… и выбить табурет…
…
А после письмецом сразить под дых затворницу у северных причалов,
«Поэмою конца», а не начала венчая задыхающийся стих.