Герда сделала дреды, надела кеды.
Выкурила первую
(Ей пох…, что вредно)
Герда стала стервой,
Вскрыла Каю вены,
Сожгла Снежную королеву,
Напилась в таверне.
Герда предпочла ванили цедру,
Розам — вербу.
Предпочла не снизу, а сверху.
Герда убила в себе герду.
Герда молчит, не воет, не бьется в истерике не смолкая.
Герда приходит в бар и за стойкой
высматривает спину Кая
Ничего не требуя,
Не умоляя,
Не прикасаясь к нему. Совершенно не паникуя.
Абсолютная аллилуя.
Герда выглядит на семнадцать — это
успех, в ее усталые двадцать три.
При ее-то образе жизни, при
регулярном уровне алкоголя в ее крови,
При количестве никотина внутри,
Транквилизаторы,
Операции,
Гепарин.
Снова бары, тотализаторы
И пари.
Каю, кажется, двадцать пять, и он выглядит на удивление хорошо.
Он говорит — криогенная медицина.
Хотя скорей всего — лоботомия.
Электрошок.
Одевается не по погоде: кеды,
фиолетовый шарф и капюшон.
Герда видит Кая — и он ей чуть-чуть
смешон,
Этот шафр вязала ему она.
Шарфик связан — и она ему не нужна.
Заходя в свой любимый бар Герда
видит Кая, но держится молодцом —
Заказывает чай с лимоном, мятой и чабрецом.
Выпивает, и по привычке пытается до бармена дотянуться,
Чтобы виски со льдом,
В олдфэшн’е с толстым дном
Ноги ватные и не слушаются
Пальцы не гнутся
Они делают вид, что друг друга не знают. Или не замечают.
У нее зрачки от ненависти дичают —
Она представляет, как он в эту
снежную бабу ночами кончает.
Еще один виски
Еще один виски
И Чаю.