и Гатчинская улица моя.
Елена Николаевна, мучительница,
Первая моя, тяжелая и длинная коса,
Нам руки опускать, никак нельзя.
Линейкой лихо бьёт её рука.
Директор школы, грозный как скала,
И волосы как смоль, и черные глаза,
Стоит ступени грозно озирая,
Страшнее в жизни ничего не знаю.
«Встать, руки вытянуть вперед»,
И школьники воды набрали в рот.
«Вы пионеры! Станьте стройно в ряд!»,
Вожатые нам строго говорят!
А я, с Устиновым катаюсь на полу,
Дерется он, и я сопелку разобью.
Историк, Николай Иванович, он лучший,
Он никогда учеников не мучил,
Он книжки всем давал домой читать,
Он так умел рассказывать! Мечта!
И англичанка — гадина такая,
Мне двойку ставить вздумала опять,
И Галка вредная, опять из-за неё,
Я друга Вовку колошмачу на асфальте,
Любовь такая, сами понимаете ли,
Вот в шахматы играю я с Корчным,
Предателем страны, меня он обыграл,
Да если бы я знал, то вовсе не играл,
На дровяных сараях дивные прыжки,
И как дрова таскали в дом отцы?
Живу я в церкви и почти святой,
Взаправду это было и со мной?