Где-то за голубой далью, за той каменистой грядой, откуда рождался новый день было таинственное и манящее место. По преданию, старинному преданию, которое она, в числе других, прижав колени к подбородку, слушала от бабушки, в том месте рождался новый день, рождались ответы. Там умирала ночь, забирая с собой все вопросы.

Это место неожиданно, но неумолимо являлось во снах, беспокойных, кошмарных снах. Начинались они по-разному, а затем… Она металась, ища ясных, как солнышко, ответов на вопросы, грубыми, неясными очертаниями острых краев выглядывающие из густых, серых туманов. Иногда она взлетала над утонувшими в тумане размытыми очертаниями высот. Надо было собраться, сжаться в одно целое, потом расслабиться и резко подставить воздушному потоку свою грудь. Не было за спиной шуршания крыльев… Ни белых, ни черных. Не было в помощниках натренированных мышц, техники, хитрых гаджетов… Была только воля, сильная воля… Был, сейчас я это понимаю, некий симбиоз ее воли с волей ветра, волей времени и расстояния.

Время и расстояния уступают… Иногда… В том месте, где заканчивается все… Там, где еще пол шага, и вечность резким потоком ринется тебе навстречу, заполняя твои легкие коктейлем из внезапного страха, прохлады, сожаления, надежды, прощения, раскаяния…

Она нашла туда дорогу…

Он держал ее. Между до и после. Она держалась… Она держала. Там не бывает твердой опоры. Все зыбко, все воздушно… Там не бывает душно. Там не нужно битого стекла под ногами, чтобы почувствовать живое тело… Расстояние не хотело более сжиматься, не хотело расти.
Бывает, перед землетрясением все замирает. Исчезают звуки. Голод… Фонетический.
Она держалась… Чтобы удержаться? Она держалась, чтобы удержать?.. Место, время, расстояние рождают ответы там, где восходит солнце.
Ему будет больно, если он не удержит. Больно, если она не удержится, будет ему… Она чувствовала так… Умница. Дурочка. Она думала чувствами. Она не падала. Она не открывала глаза… Она страшно боялась высоты. Таинственное место… Здесь было страшно смотреть вверх. Он помог победить страх. Здесь все зыбко, все воздушно… В ладонях зажат лишь воздух…
Тело помнило, как надо сжаться в одно целое, потом расслабиться и резко подставить воздушному потоку свою грудь… Расстояние и место шептали:
- Ну, давай, же, давай…
Этим советчикам не понять. А вечность просто смотрела в глаза. Она видела чувствами. Если она уступит, то он увидит в своей ладони воздух…
Он продолжал ее держать и после…