Сорвался крик, переходя
на стон…
Крик вечности, святого
мирозданья.
И вот на свете появился
ОН,
её сынок — прелестное
создание.
Нет в нашей жизни ярче
полосы,
чем эта, что у милой юной
мамы.
Кладут живой комочек на весы
и взвешивают, с точностью до грамма.
Он щурится, забавно
корчит рот,
ведь первый раз с него
снимают мерки.
«Рост — сорок пять, а вес —
три восемьсот», —
с улыбкой объявила
акушерка.
Он теребит без устали
ногами,
пустил фонтанчик,
обмочив весь бок.
Глядит своими ясными
глазами
на новый мир, который
так жесток.
Вот привязали нА руку
жетон,
где вписаны все данные о маме…
Стучит в окно весёлой
веткой клён,
резные листья липнут к мокрой раме.
Но равнодушны матери
глаза,
успевшие от сына
отказаться…
И не упала ни одна слеза,
чтоб в простынях роддома
затеряться.
Ну что ж, малыш, не сможешь ты узнать
слащавый вкус грудного
молока.
Не суждено блаженно
засыпать,
уткнувшись щёчкой в бугорок соска…
Как страшно оказаться
лишним вдруг,
ненужным стать, едва
успев родиться,
и ласку материнских
тёплых рук
искать по жизни,
вглядываясь в лица.
ОНА ушла, глаза не поднимая…
Ей в след из окон
женщины глядели.
Спокойно шла, ещё не понимая,
что уходила в вечные
метели.
А там, за окнами, сопя во сне,
лежал комочек, ничего не зная,
столкнувшись с первой
подлостью в судьбе,
лежал, как свёрток,
брошенный в трамвае.