Каждому дому — по пожару, каждой семье — по покойнику
Национальный телевещатель, как пылесос, собирает криминальный мусор со всей страны и вываливает его минимум девять раз на дню на голову зрителя. Как будто это кулинарные рецепты, а не репортажи об убийствах, грабежах, насилиях, взрывах.
Не важно, живет ли человек в Москве или Хабаровске. Он обязательно получит полную информацию о множестве преступлений и чрезвычайных происшествий со всех уголков нашей необъятной и, судя по ТВ, крайне опасной Родины.
… Каждое утро у меня на кухне дуэль: я с пультом против телевизора. Не успел нажать на кнопку — экран выдал очередь убийств, расчлененок, кровавого месива. Если рядом дети, в них попадает рикошетом, и в школу они идут, раненные жуткими картинами. Поэтому в пульте, как в барабане нагана, всегда свежие батарейки. Телек тоже не отстает, с каждым днем программ про уголовщину все больше.
«Налетели, стервятники. Уберите прессу с места преступления!» — примерно это говорит следователь чуть ли не в каждом зарубежном детективе. Соревнование между репортерами и полицейскими в том, кто первый добежит до трупа, — расхожий прием, почти штамп. Зато у нас журналисты попадают на место происшествия первыми, разве что оказавшись потерпевшими. Торопиться им некуда.
… Мой одноклассник Алексей — майор полиции. Из толковых, — шутят друзья. Закончил журфак, наизусть декламирует Бродского, сочиняет рассказы, а форму надевает только когда фотографируется с очередной звездочкой на удостоверение. Каждое утро он в гражданской одежде приходит на службу, берет видеокамеру и едет снимать очередной криминальный сюжет. Алексей — сотрудник пресс-службы одного из областных УВД. Его функционал — обычные журналистские обязанности, но есть несколько вещей, которые отличают Алексея от рядового репортера уголовной хроники.
Преступления он не ищет, они его ждут. Так же, как ждут гвозди — столяра или колорадские жуки — огородника. «Толковый майор» всегда первым узнает о происшествии, это его прерогатива. Более того, он нередко становится соучастником криминальной драмы, точнее, ее развязки, когда едет на спецмероприятие. И ему не надо напрашиваться «на дело» у полицейского начальства, для него это будничная работа — поехать на освобождение заложников или на ночное взятие подпольного казино. Для оперативников он свой, его не надо чураться, а если Лешу заденет «бандитская пуля», никто не получит нагоняй «за порчу гражданского лица».
Ни один штатский репортер не может соревноваться с Алексеем ни по оперативности, ни по уровню допуска к материалам следствия. Кадровый офицер на полицейской машине с мигалкой по сравнению с гражданским коллегой — как многоцелевой самолет-истребитель рядом с «кукурузником». Материалы его всегда свежи, эксклюзивны и с лейблом «оперативная съемка», которую так любят на телеканалах. Алексей вместе со своими коллегами по пресс-службе снимает до трех сюжетов в день, монтирует их на штатном оборудовании и перегоняет в различные телекомпании. Как бы это странно ни звучало, но задача майора-репортера — работать на частные и государственные СМИ. Ему платят зарплату, повышают в звании, дают отпуск на 45 рабочих дней, вооружают дорогостоящей техникой. Чем больше сюжетов уйдет телекомпаниям, тем гуще будет премия от полицейского начальства. Таких, как Алексей, только в системе МВД в каждом областном центре — минимум по три человека. А есть еще и УВД мегаполисов, которые порой в разы богаче журналистскими кадрами. Умножаем на три количество субъектов федерации, — их 83, плюсуем города-миллионники. На выходе: примерно 300 человек с погонами и телекамерами занято на производстве криминальных сюжетов. Для сравнения: во времена, когда в моде были штатные корпункты, 15 региональных представительств считались гордостью немногих избранных телекомпаний и завистью большинства телевещателей. А здесь речь идет о корреспондентской сети в три сотни человек с современным оборудованием, транспортом, эксклюзивным доступом к информации. Не корсеть, а монстр, способный обеспечить материалами одновременно дюжину федеральных СМИ.
Национальный канал пропускает через свои традиционные шесть выпусков новостей максимально 10−15 сюжетов на различные темы из регионов. Но если только такие майоры-репортеры, как Алексей, производят три репортажа в день и хотя бы один из них пытаются пристроить в федеральный центр, это значит, что в сутки 300 материалов «Made in МВД» толкутся в дверях центральных телеканалов. Картина будет неполной, если не напомнить — в структурах МЧС создана такая же система работы с ТВ. Не сильно отстают и пресс-службы ФСБ, Следственного комитета, ФСКН… Таким образом, чрезвычайная информация давит на эфир, как айсберг на «Титаник». Правда, на телевизионном лайнере никто не ищет спасения — зритель должен утонуть в океане уголовной и чрезвычайной хроники. Почему? Причин тому несколько.
Содержать корреспондентский пункт в регионе накладно; федеральные каналы обходятся стрингерами, то есть живущими в регионе журналистами, работающими за гонорар. Обычно это 5−7 тысяч рублей за сюжет. А за материал из МВД платить не надо, он просто вывешивается в системе файлообменов FTP, и его забирает любой желающий.
Сюжет на криминальную тему — самый примитивный журналистский жанр. Тут не надо думать: переписанная полицейская сводка, пара кадров и драма налицо. Предложение негативных материалов настолько велико, что обычные информационные выпуски съесть все не в состоянии. Поэтому создана дополнительная система программ с криминальной хроникой. Вот только самые известные: «Вести. Дежурная часть» (ВГТРК), «Петровка, 38» (ТВЦ), «Экстренный вызов» (РЕН ТВ), «Чрезвычайное происшествие» (НТВ), «Вне закона» (Перец), «Место происшествия» (5 канал). К обычным новостям (каждые три часа), которые включают в себя многочисленные сообщения о криминальных событиях, добавляются еще минимум по три информационных выпуска с уголовной тематикой. В этом же ряду стоят полицейские сериалы, судебные ток-шоу, аналитические передачи типа «Человек и закон», журналистские расследования…
Вот пример обыкновенного эфирного дня телекомпании «НТВ». Можно играть в угадайку: найди проект, где нет криминала, судебных заседаний, детективных историй или чрезвычайных ситуаций.
05:00 Час Волкова. Допинг
06:00 НТВ утром
08:35 Возвращение Мухтара-2. «Без вины виноватый»
10:20 Возвращение Мухтара-2
10:55 До суда
11:55 Суд присяжных
13:25 Суд присяжных. Окончательный вердикт
14:35 Дело врачей
15:35 Чрезвычайное происшествие
16:25 Прокурорская проверка
17:40 «Говорим и показываем» с Леонидом Закошанским
18:35 Чрезвычайное происшествие
19:30 Дельта. «Генерал», 1-я и 2-я серии
21:25 Ментовские войны-7
Сцены насилия и катастроф всегда привлекали людей. Об этом написано множество работ — в частности, Зигмундом Фрейдом. Одно из объяснений — действие «ориентировочного рефлекса Павлова» (ОРП). Человек инстинктивно прекращает делать то, чем занимался, чтобы сконцентрировать внимание на неожиданном изменении в окружающем мире. Ему необходимо реагировать на опасные события. Телевидение включает ОРП гораздо чаще и быстрее, чем это происходит в реальной жизни, и именно поэтому мы иногда не можем оторвать глаз от экрана.
Ориентировочный рефлекс возник в те времена, когда наши предки были одновременно и хищниками, и добычей. Сегодня телезритель снова стал добычей, а награда хищникам-телеканалам — высокие рейтинги и доходы от рекламы.
Итак, дешевизна и простота производства чрезвычайных новостей, их рейтинговый потенциал, базирующийся на примитивном рефлексе, героическая помощь репортеров в погонах — вот основные причины криминализации эфира.
Россия не первая страна, которая столкнулась с засильем уголовной хроники. На родине Шерлока Холмса для этой проблемы нашли изящное решение: национальным британским СМИ на законодательном уровне предписано «возвращаться на место преступления», пока дело не дойдет до суда. Поэтому на телеканале сто раз подумают, поднимать ли шумиху по поводу бытовой поножовщины. Ведь потом придется долго следить за развитием этого сюжета. В итоге основная часть криминальных тем спустилась на уровень местных СМИ. Средства массовой информации, вещающие на всю Британию, сообщают лишь о крайне значимых событиях.
В США правоохранительным органам запрещено выдавать прессе оперативную съемку. Законодательство трактует это как нарушение неприкосновенности частной жизни. А вот журналистам разрешено снимать все, что угодно, для них действует закон о свободе СМИ. Но за это их гоняют все, кому не лень, разбивая телекамеры и фотоаппараты. Опять же, большая часть криминальных событий — предмет внимания местных СМИ, обычно кабельных телеканалов, которых в США более трех тысяч. «Кабельщики— гибче и оперативнее, они работают «на земле», с местным населением. Федеральный же телевещатель обращает внимание только на громкие преступления…
Недавно моему другу Алексею выдали на службе дорогую видеокамеру. Она снимает только широкоформатное видео, размер кадра 16:9, как в кинотеатре. Особенно хорошо выходят картинки дорожных аварий с разбросанными окровавленными телами. Только вот российские телеканалы пока принимают видео со стандартным форматом 4:3. Кто-то в Москве при закупке аппаратуры слегка ошибся. Может, и к лучшему?