Я построю нынче не мост, не брод — от ворот-поворот атмосферный фронт, грозовым раскатистым колесом проведу его огненной полосой. Не слыхать ни мольбы, ни пустой хвальбы, где шумели деревья — стоят столбы, где текла река, расплескав шелка, не коснется больше рука песка. Каждый юный смертен, а смертный юн, потому я сейчас о тебе пою, словно птица вещая Гамаюн, укрываю спящих в моем краю. У меня не край — поднебесный рай, коль сорвал тростник — пригуби, играй, изучай напевы да выбирай, от какого из них тебе умирать. Ибо дерзок тот, кто пришел сюда, здесь земля тверда и темна вода, здесь тебе навек не любовь — беда, не оставит ни памяти, ни следа. Потому что край этот только мой, ты пришел сюда не своей тропой, здесь крыло мое обернется тьмой, сколько ты о счастье своем не пой. Хуже вора проникший в мою строку, он не ведает, как я вести могу, остается сердце на берегу, по сухому руслу века бегут. Любопытство — мука, да не порок. Коль пришел — так значит, явился в срок.
Ни моста, ни брода, ни этих строк. Горловой напев, огневой порог.