До тебя мне — не достучаться: тела нет — значит, дела нет.
Нам не выпало прикасаться, оставляя на коже след
От бездумно скользящих пальцев, от сжигающих в пепел губ.
Нам не выпало вниз срываться пота каплями — да по лбу.
Только в пропасть. И лишь с обрыва. Только рифмой. И лишь бы в рожь.
Зная: нас там не раз ловили. Зная: рифмой — не упадешь
Так, как телом, чтоб ррраз — и больно, ррраз — и быстро. И нет тепла.
Или есть, но оно такое, что в груди сплошь золым-зола…
У тебя там белым-бело ведь… Легче дышится в Новый год…
Чистый снег, как и сны, и совесть. Куча дел и земных забот.
Это правильно. Это правиль… Но какого ж болит душа?
Не дано ничего исправить. Не дано ничего решать.
Просто веришь: куда сильнее память кожи — не просто звук…
Ну и как бы мы жили с нею? Как справлялись бы с этим, друг?
Пальцы ныли бы, тело ныло б, не давая в ночи уснуть.
Внетелесны мы — в этом сила /или слабость?../ не в этом суть.
Жизнь нас выручила, мой милый: память тела — сплошное зло, —
Оберег дав в полкарты мира друг до друга…
и память слов.