Спят архангелы мирно в своих постелях,
Петербург утопает в снегах как зверь,
Нарисованный лёгкой рукой Растрелли,
И отпущенный им же бродить в метель.
Итальянскую полнят шаги и тени —
Сколько душ здесь тоскует из века в век.
Этот город, как властный и тёмный гений,
Всё, что было грехом, превращает в снег.
Это таинство, словно елей и ладан,
Освещает живущих в его домах.
Направляя в ночи вдоль решётки сада
Всё бродить и бродить, повторять впотьмах
Безупречные рифмы его элегий…
/видишь, Пушкин и Бродский идут к Неве/,
Не написан ещё для тебя «Онегин»,
Поклоняться теням ещё рано мне.
Вне времён мы с тобой… Разделяй и властвуй
До утра над пространством дворцов и рек —
Здесь не блекнут шелка, фонари не гаснут,
Пока Пётр, как Морфей, не коснётся век.
Всё, что сделаю я и с душой, и с телом —
Будет снегом однажды в его руках.
Буду я, как другие, неспешно-белым
Падать в город, как в бездну, забыв про страх.
Спят архангелы мирно в своих постелях,
Петербург утопает в снегах, как зверь,
Нарисованный лёгкой рукой Растрелли,
Дверь сорвавший в иные миры с петель.