Что это было, кто ловко прилаживал струны к деке моей обречённой души? То ли он чуял себя бесконечно юным, то ли состариться поспешил, но проскользнули по жилам дрожащим пальцы /след от порезов, знаю, ещё кровит/. Все мы — глухие в своей правоте скитальцы, всем удаётся временно сделать вид, что не волнует нотная грамота сердца и не нужны подсказки, когда в бреду не отличаем ларгетто уже от скерцо …
В час, когда рыбий голос звучит в пруду, чайка гортанно кликает в поднебесье, ветер степной травы поднимает хор, верится — в душах иных теплотой воскреснет наших неласковых струн призрачный перебор.