— Мы испробовали уже все средства, — сказала женщина с горечью в голосе, и около ее губ обозначились глубокие складки. — Ставили пароли на компьютер, отключали интернет, по совету школьного психолога просто увезли компьютер из дома…

— И что же?

— Он в буквальном смысле с кулаками на нас с бабушкой и старшей сестрой бросался. Мне даже пришлось бывшего мужа на помощь звать. Он приехал и компьютер забрал, хотя сам был против, сказал, что так ничего не решается. И действительно — не решилось. Сережа просто ушел из дома.

— Куда?

— К своему приятелю. Там они продолжали делать все то же самое — играть на компьютере.

— А семья приятеля?

— У того одна мать. Она работает в две смены на фабрике, часто по ночам не бывает дома, а днем отсыпается. За жизнью сына вообще не следит. Мальчик уже давно курит, пьет пиво и всякие коктейли из банок…

— Ничего такого Артемка не пьет, не гони! — резко возразил матери пятнадцатилетний Сережа. — Он уже бросил, мы с ним только колу пили…

— Естественно, мы вернули компьютер, чтобы он хотя бы дома жил, у нас на глазах. Но он играет до четырех-пяти утра, потом, естественно, в школу встать не может, каждое утро скандал, прогулы, успеваемость рухнула, за первое полугодие у него было три двойки и еще по нескольким предметам просто натянули оценку, а ведь голова-то у него хорошая, в начальной школе он вообще без троек учился, книжки читал, сам уроки делал, и я домашние задания только проверяла… Школьный психолог сказал: это болезнь, как наркомания, надо лечить, мы пошли к врачам, нам невролог таблетки назначил, а еще мы гипнозом лечились, и у остеопата, к бабке-ворожейке в Вырицу ездили, и в Институте мозга ему какой-то ток через голову пропускали…

— Ток через голову? С ума сойти… Хорошо, лоботомию отменили… — пробормотала я себе под нос.

— И все впустую, третий год уже, все хуже и хуже, в школе говорят: ему на тот год экзамены не сдать. Что же нам теперь делать?! Куда еще бежать? Ему же всего пятнадцать…

«Да не знаю я!» — хотелось ответить честно, но это было невозможно: женщина смотрела с надеждой, и Сережа тоже — не без интереса. Наверное, коллекционировал рекомендации и назначения специалистов. После гипноза-то и «тока через голову»…

Это действительно зависимость — как от табака, от водки, от карточной игры или рулетки. А я с зависимостями работать не умею. Не учили меня этому. Кто-то где-то пишет, что вылечивает алкоголиков, наркоманов — я про это ничего не знаю, даже не знаю, верить этому или нет. Так вот прямо им и сказать? И куда же они тогда пойдут?

— Сереж, ты сам-то понимаешь, что дело пахнет керосином? — спрашиваю я. — Из школы попрут и все такое? Или у тебя проблем нет, все проблемы — у матери с бабкой?

— Да по-разному, — подумав, ответил подросток. — Иногда вроде понимаю. Думаю: вот поиграю немного и сяду за уроки. А потом…

— Ясно, — вздохнула я.

Такие мамы с такими подростками приходят часто. Раньше были компьютерные клубы, теперь все — прямо на дому. У меня есть для них дежурный комплекс советов-рекомендаций: запретить нельзя, нужно замещение; закон Ломоносова — где-то прибавится, где-то убавится; кружки, секции, интересные занятия, путешествия, знакомство с интересными людьми… Я хочу думать, что это иногда помогает…

— Он раньше в футбол играл, был отличным вратарем, — словно слыша мои мысли, говорит мама Сережи. — Их команда выиграла районный чемпионат по дворовому футболу. Его и теперь иногда зовут, но он…

— Есть способ! — решаюсь я. — Старый, но сильный. Его один мужик в концлагере придумал.

— В концлагере?! — напрягается мама. Теперь все зависит не столько от меня, сколько от ее интеллектуального уровня. Интересно, как у нее с юмором?

— А чего делать? — опасливо спрашивает Сережа, явно ожидая чего-нибудь типа обливания холодной водой, сна на гвоздях и десятикилометровой ежедневной пробежки.

— Серега, не бойся, тебе точно понравится! Так… Отменить компьютер совсем мы не можем, вы уже пробовали и обломились. Сколько, по вашему мнению, можно сидеть в день за компьютером вашему сыну?

— Невролог сказал: не больше двух часов.

— И вы, как я поняла, с ним согласны. Так. Серега, а ты как думаешь? Сколько тебя бы устроило?

— Ну-у… четыре часа… а лучше — пять!

— Нет, для нашего метода все это не серьезно. Восемь часов в день — вот так будет правильно!

— Что-о?!! — мама с Сережей сказали в один голос.

— Что слышали! — грубовато подтверждаю я. — Восемь часов.

— А учиться-то когда же? Есть, спать…

— Это все неважно. Подумаешь, учеба! Это метод такой. Главное, чтобы ни в коем случае не меньше семи часов в день. Но лучше — восемь. Вы будете следить. Ко мне — раз в неделю. И, кстати, приходите завтра без сына, обговорим детали лечения.

У мамы дрожат руки: может, психолог свихнулся? У Сережи зрачки по два евро.

— А можно начинать «лечиться» прямо сегодня?

— Конечно, сегодня, зачем откладывать-то?!

* * *

Через неделю все отлично. Сережа в восторге от меня и метода, под глазами — черные круги. На следующий же день после первого визита вскочил, побежал к первому уроку, разболтал все в школе, одноклассники завидуют, учителя в ауте, звонили матери домой («Это правда? А вы уверены, что правильно поняли этого специалиста?»). Проинструктированная мною мама пока держится. Засекает время по часам, носит Сереже к компьютеру еду, если сын идет в туалет (когда-то он любил посидеть там с книжкой), прикрикивает: только не засиживайся, время-то идет, у тебя еще четыре часа не выбрано…

На второй неделе Сережа задержался после школы поболтать с одноклассниками во дворе, потом пошли в «Макдоналдс», и в тот день восьми часов не получилось. Я была очень недовольна.

— Что же мне, и развлечься с друзьями нельзя?

— Какое развлечение, Сережа, у нас идет серьезный процесс, нужно ответственнее относиться. Постарайся на этой неделе добрать пропущенные часы.

— А учиться? Уроки делать? Меня же из школы выгонят!

— Это неважно. Да и как ты будешь делать уроки? Ты же уже все равно все запустил и не сможешь догнать…

— Отец сказал, что репетитора по математике и физике оплатит… А остальное я и сам могу, у меня память хорошая.

— Ну, не знаю, сможем ли мы вписать репетитора в график… Если только он к вам домой будет ходить, чтобы тебе время на дорогу не тратить…

Четвертая неделя. Ни одного прогула в школе. Занимается с репетитором. Мать продолжает настаивать: не меньше восьми часов, иначе мы подведем Екатерину Вадимовну, она столько времени на нас тратит, волнуется за тебя. Отговаривается от матери: мне вообще-то уроки надо делать! Классная руководительница недавно поделилась с мамой: я даже дышать боюсь, сдал два сочинения, а вчера на уроке ответил просто блестяще…

Пятая неделя. Сережина сестра прочла в его аккаунте в одной из соцсетей: «Чувствую, что тут какая-то подстава, но не понимаю какая». История поиска по ключевым словам: «психолог, психотерапия, концлагерь». Нашел автора метода! Но, кажется, пока ничего не понял. Шесть дней из семи не получалось играть по восемь часов: то уроки, то дополнительные занятия, а однажды просто позвали играть в футбол из старой команды, увлекся, играл почти до 12 ночи, потом свалился и проспал до будильника в школу. Я очень ругалась: я никого не заставляла, вы сами ко мне пришли, если уж начали лечиться, надо быть ответственнее!

Шестая неделя. Пришла одна мама, без Сережи.

— Вы знаете, он меня послал. В самой решительной форме. Сказал: тебе надо, ты и сиди по восемь часов за этим компьютером, а я тебе не компьютерная приставка, у меня и другие дела есть! Но вообще-то, у него девушка появилась… Представьте, она тоже в футбол играет!.. А к вам, как я его ни уговаривала прийти и самому сказать, не пошел. Сказал: ты меня туда притащила, ты с психологом и объясняйся. Наври ей, что я уже вылечился.

— Ага, — сказала я, и мы с Сережиной мамой дружно рассмеялись. А еще я увидела, что горькие складки около ее губ почти разгладились.