Она говорит, что не хочет замуж и не подчиняется никому, oна не из этой породы самок, которoй для галочки нужен муж. Она — не доверчивый белый кролик, приманкой бедовую не лови: тебе не помогут ни стильный «Роллекс», ни «Бентли», ни песни «большой любви», и, даже когда вы вдвоём, и, вроде, до цели остался всего лишь шаг, и кровь как вино молодое бродит, ты — полуодетый, едва дыша, наивно считаешь: «Ну всё, попалась! Теперь-то, голубка, не улетишь!», oна убежит в середине бала, рассыпав словесное конфетти, которое ты собирал на случай, а случай, выходит, совсем не тот — на ушко шепнув, что ты «самый лучший», берётся за сумочку/плащ/пальто, в красивой головке другие планы, другая история (или две), потом улыбнётся: «Пока, мой славный!», погладит ладонью по голове как будто мальчишку и убегает, а ты, в одиночку допив коньяк, кричишь, что тебе не нужна другая, но это, парниша — беда твоя (a если и будет тебе удача причислиться к списку «её ребят», не думай, что это хоть что-то значит, не ты её выбрал — она тебя!).
Ведь знаешь, что ты у неё не первый и можешь, проказницу матеря, назвать её шлюхой и сукой (стервой), а также добавить: «Какая дрянь!», но после (даю, если хочешь, слово!), сомлев от количества коньяка, поймёшь, что она — виноград Крылова, который тебе не достать никак, и пусть ты водил её в рестораны и пил с ней шампанское, танцевал — победу отпраздновал слишком рано, а всё её клятвы — слова, слова.
Пусть всё недосказанное простится, что «не было — было» — к чему гадать? Ты, правда, мечтал удержать Жар-птицу? Она не останется. Никогда.
Ты замок готов для неё построить, и душу продать ей (прости, имхо) — oна же тебя назовёт героем, всего лишь героем своих стихов и ты уже в списке иных и прочих, a всё, что случилось с тобой вчера, легко уместилось в изящной строчке, небрежно слетевшей с её пера…