Первое письмо он написал в семь лет.
Криво, косо, как смог.
Утром оставил его под подушкой, вечером не нашёл.
Понял — ушло, и стал ждать.
Через пару месяцев узнал, что письмо должно быть в конверте и что его надо бросать в синий ящик.
Расстроился, плакал, Янка-Негритоска увидела, стала выпытывать, что болит, кто побил, ничего не болит, отстань, дура.
Повезло, стащил конверт у медсестры, на нём было написано мелко и непонятно, он зачёркал всё, сверху подписал кому и опустил в синий ящик, что на столбе, рядом со школой.
Снова стал ждать.
Учительница читала им рассказ про Ваньку Жукова, объясняла, почему Константин Макарыч письмо не получит.
Адрес нужен, а где взять.
А весной, перед самыми каникулами, к Янке-Негритоске приходила мать. Пьяная, страшная, кричала, трясла калитку, пока не свалилась и там же, у калитки, уснула. Янка пряталась у старших девочек, боялась, что мать впустят.
Он решил, что и не надо. Чем так, лучше не надо. Глупости всё это. Если б хотела, нашла бы. Значит, не хочет.
Учился ни шатко ни валко, но десятилетку окончил.
Отслужил, пошёл на завод, учеником.
И сложилось: за семь лет высший разряд, лучший спец на заводе, а уйдёт Слепцов с тракторного на пенсию, так и во всём городе, зарплата как у начальника цеха, директор за руку здоровается.
Квартиру ещё до армии дали, дом старый, трубы сгнили, штукатурка на голову сыплется, ничего, деньги зря не тратил, на ветер не пускал, в прошлом году поменял хрущобу на хорошую однушку с большой кухней, машину купил, не новую, но бегает как молодая.
В детстве был некрасивый, может, потому его никто не взял, с возрастом выправился, девицы глазки строят, но жениться пока не хочет, рано.
Летом собирается в гости к Янке-Негритоске, во Францию, в город Сен-Кантен, она там замужем за ветеринаром со смешной фамилией Мунье.
Пить не пьёт, ну, может хорошего пива бутылку раз в неделю, а так, чтоб по-серьёзному — нет.
Не потому что трезвенник.
Просто ежели крепко выпьет, то ищет лист бумаги и пишет большими печатными буквами:
МАМА Я ТУТ
И ждёт.