путевые заметки
Покорение Церковки
Посвящается Л.
В одном из рассказов Джека Лондона герой, скатившись по ледяной поверхности ледника к поджидавшим внизу людям, посоветовал одному из них прорубить в леднике желоб — и спускать по нему грузы.
«Спускай хоть тонны грузов без усилий» — сказал хитрец и посоветовал назвать это предприятие «Компанией перевозок кувырком».
Забавный рассказ о сильных людях, золотоискателях. Но никогда бы я не поверил, что однажды я и сам открою свою собственную компанию «перевозок кувырком». Состояла она, правда, из одного пассажира… но обо всем по порядку.
А началось все с того, что две недели назад, когда я был в санатории «Родник Алтая» в Белокурихе, захотелось мне в послеобеденный час прогуляться по горам…
12:28
В мертвый час
Пашка спал мертвым сном. Похоже, треволнения курорта его доконали. Будить его и напоминать, что мы собирались в свободное время добраться до Дуняшкиного лога, мне не хотелось.
Всеобщая сонливость немало удивляла меня в Белокурихе. Все постояльцы санаториев, в том числе и мой сосед по номеру Паша Авелинский, то и дело начинали отрабатывать «взаимодействие щеки с подушкой».
Уроженцы Новокузнецка, Междуреченска, Киселевска, и прочих городов Кузбасса просто опьянялись на первых днях сосново-чистым воздухом Алтая. Снег поражал их чистотой («у нас не снег, а сажа падает зимой» — то и дело можно было такое услышать). Мне, признаться, это было странно. Наверное, с экологией в Яйском районе гораздо лучше, чем в промышленных центрах.
…Но как бы то ни было, поход в Дуняшкин лог был уже решен. Накануне мы побывали там всей журналистской компанией на экскурсии. Сделали фото, набрали воды из целебного источника, текущего, по преданию, из слез несчастной девушки Дуняши… Тогда-то экскурсовод Василий и показал уходящую вверх по каменистой стороне лога тропинку.
На дворе было всего-то 5 градусов ниже нуля, вьющаяся среди мшистых валунов тропинка выглядела натоптанной. Именно в этот момент и зародилась идея — подняться в верхнюю часть лога по этой тропе, сделать снимки — и спуститься назад. Отсутствие компаньона для такого подъема мне уже не могло помешать.
12:28
Из Дуняшкиного лога — к солнцу
Добраться от санатория, в котором мы проживали, до лога, оказалось не так просто. Поначалу я, сбившись дороги, ошибочно забрался на горнолыжную трассу вблизи санатория «Россия». Помахав лыжникам, спускающимся вниз, я продолжил поиски. Скоро я буду уже ненавидеть лыжников — но об этом дальше. Первый встреченный горожанин (пусто было на улицах) наконец-то указал правильное направление.
…Идти было легко. Еще в санатории, раздумывая о прогулке, я решил обуться-одеться в летние туфли и джинсы. Алтай радовал теплой зимой, и отдыхающие частенько не утруждали себя меховой обувью и теплыми подкладками. Так что куртка-«аляска» с меховым воротником мне постоянно мешала. Взял я ее в поездку только в ожидании морозов, а теперь маялся. Впрочем, скоро мне предстояло понять, что синтетическое покрытие куртки — это ее главное достоинство.
Каменистые, крутые стены Дуняшкиного лога вырастали по сторонам. Над головой скрипела и позванивала канатно-кресельная дорога, чей маршрут начинался у подножия лога.
Постепенно накатанная дорога превращалась в тропинку, а зимнее солнце совсем исчезло за рядами сосен, усеявших стены лога. Путь отныне и впредь был только вверх, а градус наклона только увеличивался.
Жиденькая цепочка людей набирала воду из источника, увенчанного маленьким ледяным ангелочком. Я с удовольствием выпил кружку холодной воды, перевел дух. Поспрошал мужичка с канистрой о той самой тропинке, которая уходила куда-то за валуны.
— Не, парень, не ходи, — был отеческий совет, — там сейчас не поднимешься!
Но иногда такие советы только подстегивают. Тем более что прямо передо мной наверх карабкалась супружеская пара. Так что, пробормотав что-то вроде «Вперед, возьмем эту высоту!», я двинулся вперед.
Первые тридцать метров были пройдены легко и бодро. А потом склон резко задрался ввысь, приходилось уже хвататься за корни сосен и их стволы, обниматься с валунами, вцепляться голыми руками в мерзлые комки снега, врубаться в тропу ребром ступней.
Давно уже остались позади супруги, которые меня опередили в восхождении. Они сошли с дистанции возле одного из камней, надписанных туристами, осторожно двинувшись вниз. А я все лез, карабкался… «Тропа ведь натоптана», — мелькало в голове, — «Прошел один человек — всегда пройдет и второй».
И вот снова мелькнуло солнце, мир раздался от размеров петляющей тропы до широкой заснеженной поляны. Где-то скрипела и покачивалась канатно-кресельная дорога, оставшаяся ниже меня.
«Весь мир на ладони, ты счастлив и нем» — все по Высоцкому. Но тут, сквозь все великолепие картины, до меня дошла простая истина: обратно, тем же путем, спуститься невозможно.
12:29
В поисках людей
Склон, который местами был под углом в 45−50 градусов, был нашпигован под снегом многочисленными камнями, валунами. Падение (совсем несложное) грозило реальными переломами.
Более того, стало ясно, что, хотя тропа и выглядела натоптанной, прошел ей до меня, похоже, один человек. Дальше, через сосняк, тянулся одинокий след, проваленный местами по колено. Он привел меня к обрыву высотой метров в семь. Цепляясь за повисшие в воздухе сосновые корни, я спустился на укатанную поверхность лыжного спуска… Тут и встала необходимость выбора пути.
Идти вниз по горнолыжному спуску? Взобравшись на стену валунов, спускаться так рано не хотелось. Значит, вверх. Гора Церковка казалась близкой, мне чудилось, что я уже вижу каменистую вершину, увенчанную железным крестом (потом, правда, окажется, что за Церковку я принял только один из холмов на ее поверхности).
Началось восхождение к горе, показанной на тысячах сувениров. По ходу родился и план дальнейших действий: забраться на вершину и спуститься на канатно-кресельной дороге. Отдохну и осмотрю окрестности с высоты сосен.
Подъем этот трудно передать. Склон — то пологий, то вновь резко уходящий вверх. Повсюду — следы лыж, изредка — отпечатки чьих-то ботинок — но ни одного человека навстречу. Мелькали где-то в стороне небольшие трамплины, помеченные синей краской. Остался где-то слева от трассы щит с названием склона — Благодать.
Подошвы немного погружались на пологих местах, скользили на очередном подъеме, как по льду. И. что совсем уж было плохо, периодически черпали снег. А снег попадал внутрь, в первую очередь, черед дырочки в верхней части туфель. Это ведь были, напомню, летние туфли.
Сейчас, глядя со стороны, я понимаю, что никогда бы не полез в такой обуви на гору. Если бы не был тогда уверен, что вершина Церковки совсем близко.
Но тогда меня толкало упрямство: чтобы я, да не забрался? Ни за что! Лезли в голову «вертикальные» песни Высоцкого, ободряющие мысли о тех путешественниках, которые тихим, но упрямым ходом раздвинули нашу страну на тысячи километров. Разве не были мои предки в их числе?
12:29
Наконец передо мной оказался большой участок склона — с ясно видимыми перепадами высот, соснами по краям трассы. Вершина снова отодвинулась, но внезапно я увидел движущуюся точку. Лыжник!
Он немного обалдел, когда на трассе его стали тормозить методом «автостопа», но все же остановился, сдвинул солнцезащитные очки. Как же я обрадовался человеческому лицу! Следы людей и полное отсутствие их самих — это действовало уже угнетающе.
— Далеко до канатно-кресельной дороги, до вершины? — спросил я.
— Далеко еще! — беспечно разбил он мои надежды. — Вот видите вершину (за ней мелькнуло солнце), так вот еще дальше.
Мир вообще не без добрых людей. Поднимаясь по склону, который казался уже просто бесконечным и сильно обледенел, я наткнулся уже на снегоходчиков. Крики, рев моторов, запах перегара, удивленное «Отчаянный парень!» (это снегоходчики сказали, когда увидели мою обувь)… Меня подбросили метров на 50 вперед.
— Дальше нельзя! — сказал добродушный Василий, который и подвез меня. Некоторое время он посматривал, как я начал карабкаться на последний подъем, самый крутой. Потом Василий дал газу и укатил куда-то вниз.
«Это я-то отчаянный?» — подумалось мне, — «На снегоходе под шофе кататься в горах, да еще с ребенком на заднем сиденье — вот это отчаянно!»
— Левее бери! Там поднимешься легче! — услышал я веселый окрик.
Выше, там, откуда стали съезжать один за одним лыжники и сноубордисты, вблизи от ясно различимой канатной станции, я увидел молодого бородача в красной куртке. Вскоре к нему присоединилась молодая женщина и они начали чуть ли не скандировать: «Давай-давай!»
Еще недавно, сипло дыша, обливаясь потом, делая с передышками шагов 20 от силы, теперь я ломанулся вперед с каким-то нечленораздельным ревом. Второе дыхание, что ли, открылось…
Вот она груда камней с железным крестом на верхушке, гребень… гребень… Беру его, хватаюсь за снег, чуть ли не тянусь и каким-то рывком беру-таки высоту! Можно было бы водрузить флаг, да не взял я его с собой…
12:30
Открываю компанию и чум
— Да, вот незадача… — оглядывается по сторонам Сергей, — Что же теперь делать?..
Сергей — тот самый молодчина в красной куртке, который меня «подтянул» на высоту.
Сергей и его жена Наталья — родом из кубанского города Ейска. Люди для меня не совсем теперь чужие. Они — из Ейска на реке Ея, а я из Яи — на реке Яя. Роднит их со мной не только необычное название родной с детства реки.
Сергей и Наталья тоже забрались пешком на Церковку, пусть и экипировавшись получше меня. Только вышли они не из «Родника Алтая», а из санатория «Белокуриха».
А незадача, о которой упомянул Сергей — закрытие прямо на наших глазах канатно-кресельной дороги. Точнее, посадка на нее на вершине прекращена — а вот лыжникам наверх дорога все еще открыта.
Только Сергей сфотографировал меня на мобильный телефон, как раздалось предупреждение. А других путей с вершины Церковки нет.
— Ну, наверное, для тебя это и лучше, Олег, - говорит Сергей, — Ноги-то у тебя мокрые. Поедешь на «канатке», а это 25 минут — и простуда обеспечена. Если не обморожение пальцев ног… Хотя ты — человек отчаянный.
Да-а, ситуация… Подходим к краю спуска и смотрим вниз. Минуту назад этот гребень казался главной высотой, которую нужно было штурмовать.
— Мне говорили, что можно съехать с горы на пакете, — задумчиво рассуждает Сергей, — Вот, могу поделиться — из «Марии-Ра» пакет…
Ну, а пока мы судили-рядили о спуске кувырком, да не со снежной горки во дворе, а с Церковки, жена Сергея, Наталья, куда-то задевалась.
12:30
Поискав ее взглядом, я с удивление понял, что она успела спуститься вниз так далеко, что превратилась в красную черточку. Только ее смех и радостные восклицания были слышны так же хорошо, как-будто она все еще была на вершине.
«Съехала, пока мы говорили? Значит, это возможно?!» — подумал я про себя, а вслух сказал:
— Ладно, поехали… Пока дурь не выветрилась!
Осторожно, опираясь одной рукой на скользкий склон, мы спустились вниз метров на 10. Скатываться с самого гребня, через который лихо вылетали лыжники, желания как-то не было.
Эх, и тут очень круто… И за край трассы можно вылететь в кусты, а то и в сосну. Ну да ничего!
Первый опыт катания с Церковки на пакете оказался не очень удачным. Пакет скомкало, нормального скольжения не было, а было…
Трудно описать свои ощущения, когда ты на «пятой точке» едешь метров 5, потом тебя резко переворачивает, несет метров 10 головой вперед, а когда ты тормозишь ногами, то проделываешь еще метров пять уже на боку с выставленной вперед ногой. Тогда-то мне и вспомнился Джек Лондон с его компанией «Перевозок кувырком».
Под край куртки, в многострадальные туфли, за шиворот тут же набился снег. Крики Сергея «Берегись, на тебя лыжник летит!», были хорошим звуковым дополнением.
Пакет был только помехой и я в последующих заездах вырабатывал свою тактику.
Скользкая синтетика куртки стала мне хорошим подспорьем. На очередном резком спуске, где можно было разогнаться, я ложился на спину, сгибал ноги в коленях — и катился вниз, как сани.
Роль полозьев играли спина и ступни ног. Ногами, кроме того, я рулил, так как трасса имела свои границы. Поясницу я поднимал повыше, чтобы снег не набивался снова под куртку.
Одно было плохо — видимость на таком заезде равнялась почти нулю. Снег с шипением летел в лицо, направление приходилось угадывать. А потом, по торможении, вскакивать на ноги — и бежать, бежать по ровному месту. Так я согревал ноги, а душу грело другое: я — не один. Рядом, тем же макаром, спускались еще два человека.
12:31
794 метра над уровнем моря
Не знаю, как уж мы добрались втроем до подножия спуска «Благодать». Сергей и Наталья пошли вправо, к Дуняшкиному логу — набрать чудесной водицы, а я, поглазев в каком-то удивлении на нижнюю станцию канатно-кресельной дороги, побрел в «чум».
Чумом мы называли стилизованную под алтайскую избу закусочную в Дуняшкином логе. Низкое, со скамьями и угловатыми столиками помещение, в центре его горела печурка.
Скалились со стен рисованные туземные божки. Веселились две большие компании, неторопливо снабжаемые шашлыками, а две красивые длинноволосые девушки пели под гитару что-то лирическое…
Отогревшись несколькими кружками травяного чая с горным медом, я втихаря снял с себя мокрые, хоть выжимай, носки, охлопал не менее мокрые джинсы и задумался об этом подъеме…
«794 метра над уровнем моря» — вспомнилась мне вдруг высота горы Церковка.
Вернувшиеся с родника Сергей и Наталья упорно выспрашивали, есть ли у меня деньги на чай, такси до моего санатория, все порываясь мне помочь… Наверное, они думали, что только выпивший стал бы карабкаться на гору в летних туфлях. Я и сам удивлялся: трезвый, но полез!
Отогрев меня на прощание своим участием, убедившись, что со мной все в порядке, кубанские супруги ушли. Случайно оказавшаяся в «чуме» спортивный инструктор нашего санатория предложила меня подвезти. Такси потому осталось не у дел.
Пообсохнув, умиротворенный природой и человеком, я попросил девушек спеть что-нибудь «из Высоцкого».
— Мы же в горах! — сказал я.
Они улыбнулись и звонко запели «Если друг оказался вдруг»…
Выходя из гостеприимного «чума», сев в машину, поднимаясь в свой номер санатория, я, казалось, все еще слышал:
Парня в горы тяни, рискни,
Не бросай одного его.
Пусть он в связке в одной с тобой,
Там поймешь, кто такой.
* * * *
Потом, уже отмокнув в обжигающей ванне, укутавшись после стакана коньяка для «сугреву», я осознал, что, отправившись на обычную прогулку, забираясь все выше на вершину, увенчанную крестом, я нашел то, что можно назвать верой. Верой в человека.
Встречи этого дня, дружеское участие в людях посторонних — все это вернуло мне веру в доброе начало в каждом из нас. Наверное, этот день был дан мне как урок человечности. И путь к Церковке пролегал не только по снежному насту горы, через валуны Дуняшкиного лога, но и через человеческую душу, через теплое пожатие руки.