Детский дом — это та же неволя,
общежитие брошенных душ.
Это море печали и горя —
неизбывная детская грусть.

Чем-то разные, чем-то похожие,
мамой тетю чужую зовут.
Их сердечки тоской обморожены,
в ожидании чуда живут.

Чудо — это, чтоб их навестили,
вдруг пришли и забрали домой.
Чтоб семейный очаг растопили
и назвали «моя» или «мой».

Жизнь такая им кажется сказкой,
потому что не знают они
материнской любви, нежной ласки,
сказки доброй они лишены.

На ресницах слезинка дрожит,
но смахнут кулачком, чтобы спрятать,
ведь они, не познавшие жизнь,
научились по-взрослому плакать.

Каждый день смотрят жадно, курносые,
за ворота, сквозь стену дождя.
Ждут родных, ведь не верят, что брошены,
и пока будут там — будут ждать.

Мамы! Папы! Слепцы и глупцы!
К вам родная кровинушка рвется.
Где вы, матери?! Где вы, отцы?!
Отзовитесь! И счастье вернется.