Боже мой, да люби ты ее там дальше, мне ли не знать, что да — на таких клюют. она же целует четко, ревет без фальши, под каждым рисунком пишет «люблю. люблю». Боже мой, да люби ты ее там дольше; все в ней — и неизбывность, и красота. а я буду грустный маленький велогонщик и как-нибудь ночью пьяным слечу с моста.

раньше казалось — ты предназначен, знаков; мой самый лучший сон, мой прекрасный бред. а теперь я смотрю на вас и хочу заплакать. и, пожалуй, еще напиться. и умереть. и не учиться больше справляться с болью, взглядом жечь спину, пуговицы срывать.
знаешь, того, кто это назвал любовью, очень уж остро хочется расстрелять.
ты же умеешь быть для меня бесценным, ты же мне видишься в сотне знакомых лиц, и у тебя всегда под ногами сцена, даже истерики — строго в режиме «блиц». ты же из тех, кто может единым словом заставить взлететь к звезде или рухнуть вниз.
а если ты хочешь знать, как мне тут хреново — вот, почитай стишочек. и умились.

я повзрослею. не разобьюсь на части. спрячу себя под тысячами одежд.
милый мой, славный, будь там с ней очень счастлив.
и не давай мне впредь никаких надежд.