Мама, здравствуй. Это я, твой будущий ребенок. Я как бы есть, но меня еще как бы нет. Ну ты поняла о чем я… Ты меня совсем не знаешь, ведь у меня еще нет не имени, ни фамилии, и даже отчество — под вопросом. Ты даже не знаешь, мальчик я или девочка. Ты даже вряд ли знаешь, что именно со мной нужно делать, когда я появлюсь на свет.

Я же тебя, напротив, знаю прекрасно. Я ведь живу в тебе уже тридцать восемь недель и целых два дня. Я зародился в пол-двенадцатого ночи, помнишь, тот самый момент когда ты положила на прикроватную тумбочку свой Apple Mac, допила из кружки последнюю каплю чая с лимоном, который из-за неразмешанного на дне сахара оказался слишком сладким, и, завернувшись потеплее в клетчатый шотландский плед, приготовилась засыпать. Я тогда тебя будить не стал, зародился себе, и сидел в матке тихо, как мышь в коробке с кукурузными палочками. Ну, а что еще ожидать от маленькой бессмысленной клетки, которая, несмотря на все свои навороченные гены-хромосомы, с несомненным потенциалом развиться со временем в великого математика, хирурга или учителя младших классов, пока еще еще «ни бэ ни мэ»?

А потом, помнишь, через двадцать один день когда ты шла холодным и туманным лондонским утром на работу по Тауэрскому мосту с картонным стаканом каппучино из «Старбакса» и сигаретой, закутываясь в свой шерстяной колючий шарф, пахнущий твоими любимыми духами, у меня начало биться сердце. По настоящему, сильно, по-человечески и очень категорично оно начало гонять маленькую каплю самой настоящей крови по моему маленькому сантиметровому телу, похожему скорее на головастика из программы National Geographic о лягушках Африки, а не на пупсика из универмага «Детский Мир», как ты это себе представляешь.

Но ты тогда, на Тауэрском мосту даже не знала, что я у тебя есть. И только когда каппучино вместе с твоим утренним Cinnamon Roll внезапно полетели в Темзу, ты, кажется поняла, что та форель тебе приснилась месяц назад не просто так.
Но я не виноват, мам ! Это все собака- хорионический гонадотропин, гормон который я вырабатываю со страшной силой. Это из-за него тебя постоянно тошнило и одновременно невероятно хотелось польских пряников с джемом, которых помнишь, ты накупила целую кладовку? То есть на самом деле пряников хотелось мне, просто я тогда говорить не мог еще.
А помнишь тот страшный четверг пятого сентября? Ты тогда стояла перед дверью страшной престрашной клиники для абортов и много много курила. Клиника была еще закрыта, а ты стояла перед дверью, курила и плакала. Я всегда знаю когда ты плачешь. Ты зашла в клинику, я думал- мне конец. Оттуда не возвращаются.

— Мисс, вы хотите превать свою беременность, я правильно понимаю? — спросила миловидная женщина в униформе.
— Да, это незапланированная беременность… случайная связь… я не готова… я не замужем… я не знаю что делать…
— Извините, что перебиваю … мам! Ты чего?! Это же я ! Я же твой, я же тут, смотри … а сердце? Смотри как оно бьется! По-человечески! Сильно! Мам! Мам! Мам! Смотри! Смотри…

Меня никто не слышит.

-Мисс, терминация беременности проводится под наркозом. Вы ничего не почувствуете. Абсолютно ничего.
Сейчас она закончит обьяснять что процедура аборта занимает всего пятнадцать минут, после процедуры немножко покровит и все … никаких проблем. А когда она закончит говорить — меня терминируют. Терминируют потому что не сезон. И все.
Это у вас, мадам в униформе, не будет никаких проблем. И это вы ничего не почувствуете. А у нас с мамой — будет целая гора проблем. Мне — не жить, а маме- всю жизнь страдать из-за того что она не смогла меня спасти. И плакать, и курить и идти утром на работу, и плакать.

— Я не знаю что мне делать. Я не хочу, не могу иметь ребенка сейчас. Мне нужно подумать.
— Мисс, вам не нужно принимать решение сегодня. Давайте назначим еще одну консультацию через два дня. Я поддержу вас в вашем решении, каким бы оно не было. Хотите я сделаю вам ультразвуковой скан? Может быть это позволит вам принять единственно правильное решение?

— Извините, что вмешиваюсь. Мам! Соглашайся на скан! Тебе стоит только один маленький разочек меня увидеть и все! Любовь с первого взгляда! Точно тебе говорю! Соглашайся! Ну же! Смотри … вот ручки- ножки… вот сердце. Бьется очень часто, потому что я очень волнуюсь.

Я помню как ты вышла из дверей клиники для абортов и уже почти не плакала. Ты дошла по Тотнэм Корт Роуд до самой Оксфорд стрит и потом, свернув на Бонд стрит, неторопливо, привычным маршрутом, рассматривая витрины модных магазинов, пришла в Гайд Парк.

Это твоя любимая скамейка? Я тоже ее уже люблю, мам, только не ходи больше пожалуйста в эту страшную клинику, ладно?
Ты закурила сигарету и едва затянувшись, выбросила ее в урну. Спасибо мам, я буду просто таки золотым ребенком. Честно.
Вообще мам, у ребенков в утробе жизнь — просто как на вулкане. Одни витамины для беременных чего стоят! У меня, между прочим, от них хвост чешется! Но, говорят, надо … Приходится соответствовать.
А как вам визиты в клинику для беременных? Нет там, конечно, во многие разы приятнее чем в абортарии, спору нет. Но спокойно расти и развиваться тоже не дают! В двеннадцать недель стали опять сканировать, проверять, как там все у меня устроено. Говорят, вроде все нормально, кроме какой-то шейной складки. Говорят, дескать, шейная складка утолщена. Ну да, утолщена. Это все наверняка, из-за польских пряников с джемом, которые ты, мама, поглощала в индустриальных количествах все предыдущие двенадцать недель. А они говорят, точно сказать не могут, но возможно у меня Синдром Дауна. Приехали … их вообще в университетах чему нибудь учат?

А ты опять плакала. Представляла как ты идешь со мной в воскресенье утром в магазин, я в инвалидном кресле, у меня на лице безграничная радость и нитка слюны свисает с подбородка. Ну да, у меня синдром Дауна, я звезд с неба не хватаю. Но я знаю, что ты — моя мама и очень тебя люблю. Потом ты опять представляла страшную клинику для абортов.

Я не обижаюсь, мам. Только было очень очень страшно когда откуда ни возьмись появилась огромная острая иголка и стала пить воду, в которой я плаваю. Амниоцентез — это вам не фунт изюму. Особенно когда вы — плод. И вам не сказали что будет такой ужас.
— Мисс, результаты амниоцентеза подтвердили, что у вашего бейби абсолютно нормальный набор хромомом. Вы хотите знать пол ребенка?

— Нет, я хочу чтобы это было сюрпризом… я так рада что все хорошо…
Дык мальчик я! Елы палы! И здоров, я здоров! И нет у меня синдрома Дауна ! А если бы он был, ты бы что тогда сделала, мам?
Ладно, мам, забыли-проехали …

Мам, а я вообще-то классическую музыку не очень люблю. Но ты где-то прочитала, что если во время беременности слушать Шопена или Баха, то ребенок получится умным. Ну да, если не помрет от скуки, конечно. Мне, может, больше нравится Моби, ну или, скажем Джерри Маллиган, но это дело вкуса, мам. А умным я вырасту в любом случае. И никогда не брошу тебя в беде, правда. Хочешь, буду слушать Моцарта-Шмоцарта хоть по шесть часов день, до полного посинения (тьфу, тьфу, тьфу!) только ты почаще гладь себя по животу и разговаривай со мной, ладно?

А я в свою очередь обещаю больше не сосать палец, не ковырять в носу и не наматывать на ногу пуповину и вообще не играть с ней, чтобы тебя не расстраивать. Но пойми, мам, развлечений у нас тут в матке, честно говоря, раз-два и обчелся. В основном пить и писать, писать и пить. Культурным отдыхом это не назовешь. Хоть бы свет провели что ли? Иногда так хочется в футбол сыграть, но нету мячика, поэтому приходится пинать что попало. Ладно мам, я пойду посплю, а то чего-то устал я. Мне, если честно, со вчерашнего дня нездоровится чего-то …
Все, я спа-а-ать.

-Мисс, пожалуйста пройдите на эту кровать, мы должны подключить вашего бейби к монитору, чтобы проверить все ли в порядке. Отсутствие шевелений ребенка в течении двадцати четырех часов — это очень серьезно.
— Но у меня ничего не болит… И схваток нет… Что с моим ребенком? Он обычно такой активный… Я очень боюсь.
— Давайте посмотрим что у нас на кардиотокограмме… так…

Мама, я не могу пошевелиться. Мне кажется, что я умираю. Мне не хватает кислорода, того кислорода что ты отдаешь мне через пуповину. Его стало совсем мало. Мне хочется вдохнуть полной грудью, но в легких полно воды. Вокруг меня черная зеленая жижа. Мама, как хочется сделать вдох… Мама, помоги мне.

— Мисс, сердцебиение вашего ребенка стабильное, но очень и очень быстрое — сто девяносто пять ударов в минуту. К тому же запись сердцебиения выглядит как простая линия, а не как зубчатая ломаная, как это должно быть в норме. Я очень обеспокоен, что ребенок нездоров. Я рекомендую вам рожать ребенка сегодня, чем скорее чем лучше, операцией кесарева сечения.
— Но я так хотела избежать кесарева сечения… Это же большая и опасная операция, не так ли?
— Да, это большая полостная операция, она длится в среднем тридцать — сорок пять минут, но на данный момент это единственный метод быстрого рождения вашего ребенка. Хирургический риск включает в себя кровотечение, инфекцию, тромбоз, повреждение мочевого пузыря…

— Конечно, ради здоровья ребенка я согласна на кесарево сечение, если нет другого выбора. Но, может быть стоит сначала попробовать родовозбуждение?

Мама, я, кажется, умираю. У меня темнеет в глазах. Как жаль, что мы так и не увидимся. Дурацкая плацента совсем потеряла интерес к происходящему. Мне не хватает кислорода. Вот так банально и просто. После всего что было, после Моцарта, Баха и витаминов для беременных. А мне тебе еще столько надо рассказать… как я пойду в школу, как я разолью чай на твой Apple Mac и как разрисую фломастерами старинную немецкую гравюру, которую тебе подарил на день рожденья один антиквар из Westbury. Мое сердце разрывается от тоски, мама. Прощай и прости, что не смог родиться по-человечески. Как все. Сейчас сделаю вдох и легкие заполнит окружающая меня зеленая жижа.

— Мисс, сердцебиение вашего ребенка упало до шестидесяти ударов в минуту. Если мы немедленно не сделаем кесарево сечение, ваш ребенок может погибнуть.

— Я согласна, согласна! Только пожалуйста, скорее. Может, еще есть шанс?

— Акушерская тревога ! Экстренная акушерская бригада в операционную номер два для краш-кесарева сечения! Повторяю! — Акушерская тревога ! Экстренная акушерская бригада в операционную номер два для краш-кесарева сечения!
Педиатрическая бригада интенсивной терапии в операционную номер два для краш-кесарева сечения !

— Suzy, do you think he will make it?
— Unlikely, probably brain dead already… god knows how long he was lacking oxygen for…
— What is the main thing not to do in a Russian tank, Suzy?
-Not to fart, boss.
— Good girl!
— Нож! Ретрактор Дуайена! Нож! Извлечение! Зажимы на пуповину, быстро!
— Белый какой… плохо…
— Шить матку, пожалуйста. Что за день, Bloody hell.
Мааааама! Ой как больно! Ужасно больно и больно ужасно! У меня что-то прямо взорвалось в груди! Хххх-лл-о-пп! Это ужасно больно! И еще яркий свет, и еще кто-то меня постоянно цапает резиновыми руками! И еще, мама, мне пихают какую-то трубку в горло.

Очень болит в груди, мам! Так болит, что я наверное буду …
Я сейчас, наверное, буду орать.

А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!
А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!
А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!
А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!
У-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!

* Примечание: 38+2/40 условное обозначение тридцати восьми недель и двух дней беременности.