Для того чтобы познать тайны бытия, совсем не обязательно истязать себя схимой, ежедневно практиковать асаны или медитировать на трусики бывшей любовницы. Не обязательно даже что-то делать, достаточно наоборот не делать. Например — не пить алкоголя перед вечеринкой. И вот в таком свинском виде заявиться в какой-нибудь разухабистый клубешник, часам эдак к двум ночи.

И не просто так, а на «Женский день». Непередаваемая острота ощущений.

Самый большой шок во всей своей жизни я испытал в одном из (уже не существующих) киевских клубов, заявившись туда в искомый день к двенадцати ночи: тому самому часу, когда к уже изрядно разогретым спиртным и стриптизёрами самкам пускают истосковавшихся по женской ласке самцов.

По жестокому капризу судьбы, я был первым кто стоял на пороге. Двери отворились, на меня пахнуло спёртым воздухом, сигаретным дымом, плотным как войлок миксом самых разнообразных духов и пота, после чего начался дикий трэш. Минимум сорок пар уже изрядно мутных глаз впились в моё нежное тело, а через секунду самая крупная, розовощёкая, с арбузными грудями и монументальными ляжками тётка неожиданным дискантом завизжала: «мужикиииииииииии!»

Сказать что на меня смотрели оценивающе, это прогневить реальность. В долю секунды я вспомнил все романы о работорговле которые когда-либо читал, потому что ощущение было однозначным: на меня глазели даже не как на мужика, но исключительно как на кусок мяса. В голове мелькнула позорная мысль об сделать отсюда ноги, но толпа жаждущих надавила сзади и выдавила меня из предбанника как пасту из тюбика. Я хотел было крикнуть «Одумайтесь, вы даже не представляете ЧТО вас тут ждёт», но грянула музыка и я смирился.

За две минуты я подвергся четырём попыткам харрасмента: два щипка за задницу (второй был так силён, что я подпрыгнул на месте и злобно зашипел), одна попытка потрепать по голове (часть волос осталась в руке чаровницы) и один кок-тачинг, о котором стоит рассказать отдельно. Я только добрался до бара и заказал себе что-то для повышения тонуса, как вдруг ощутил внимание в районе яиц. Напротив покачивалась приятная округлая физиономия, с неровно нанесённой помадой и потёкшей всего в одном месте тушью. Правая рука физиономии ласково трепала мои тестикулы. Физиономия заговорщически придвинулась ко мне, дохнула перегаром и томно промолвила: «Сколько сантиметров?»

«Да что ж вы меня там трогаете, женщина? — хотел было сказать я, — Я знакомым своим и то не всем разрешаю там трогать!» Но хватка крепла, поэтому я очень осторожно разжал сжимающую меня клешню, пискнул «Извините» и пересел подальше, опасаясь что ещё пару минут и мне, как породистому жеребцу, посмотрят зубы.

Я быстро выпил сто, желая хоть как-то влиться в тусовку, но быстро понял что от этого поезда я отстал навсегда. Тусовка жгла уже даже не на другом уровне, а в другом измерении. Вероятно тут было и изящество, и тонкий флирт, и даже красота, но в каком-то ином запредельном свете.

Так вот как это делают кадавры!

Справа гогочет пара блондинок: волосы и косметика которых находятся в изрядном беспорядке. Они громко и с удовольствием обсуждают то антропометрию стриптизёров, то члены бывших, перемежая разговор такими изысканными матерными конструкциями, что я невольно восхищаюсь.

Чуть дальше за столиком в одиночестве сидит обладательница страстных румяных щёк и монументальных ляжек: она вперилась взглядом в бокал с шампанским и икает с такой злобой, словно каждый «ик» это многотонный снаряд, выстреливаемый во врага.

Сзади доносится: «И вот дефки фчера заехала помыть свою тетешечку и ф итоге поеблась с директором мойки!» Дружный гогот наваливается на мой затылок словно мощная прибойная волна, пригибает голову к коленям и опрокидывает пару бокалов за барной стойкой. «Ну ты шлюшкааааа!» — наперебой восторженно восклицают подруги.

К столику с тремя дамами подсаживается изрядно поддатый мужик. Лицо его горит, словно после бани, язык шевелится с большим трудом, из-под свитера выбился край рубашки. Весь его вид является наилучшей иллюстрацией выражения «женишок вонюченький», но дамы в нирване и вся жестокость окружающего мира скрыта от их взора.

«Дзевочки, каньячку?» — с вызовом, и не без некоторого труда выговаривает мужик. «Дзевочки» старательно-призывно поправляют локоны (попадая по ним не с первого раза) согласительно качают головами и улыбаются, с готовностю демонстрируя застрявший в зубах кунжут.

«Нет, тут ничего не получится, — приходится с грустью констатировать мне, — Я чужой на этом празднике жизни!»

Я тихо крадусь к выходу и незаметно покидаю клуб. А чо. Сам виноват. Можно было бы и набухаться.