«Он звонил мне утром, днём, иногда даже ночью и говорил возбуждённым, нетерпеливым голосом: „Слушай, мне нужно срочно рассказать тебе одну вещь“.
И я знала, что одним этим предложением он ставит меня превыше всех. Даже своей жены. Потому что это я, а не кто-то другой, должна была выслушать рассказы о его успехе, поражении, волнении, плане либо ошибке. Первая. Абсолютно первая. И это было для меня истинным доказательством любви.
Для меня уже до конца жизни никакое „я люблю тебя“ не заменит этого „слушай, мне нужно срочно рассказать тебе одну вещь“. Я поняла, как это важно для него, когда случайно за бокалом вина в баре оказалась свидетельницей его горячего спора с одним из коллег о том, в какой момент начинается измена. Я с изумлением слушала, как он говорил, что измена — это тогда, когда „хочется немедленно рассказать что-то важное вместо жены другой женщине“, и „чтобы изменить, не надо вообще выходить из дому, потому что для этого достаточно иметь телефон или выход в интернет“.
Шесть лет он мне первой рассказывал всё самое важное. Иногда ждал до утра. Иногда, когда бывал за границей, дожидался несколько дней, но чаще приезжал немедленно. Потому что обо всём самом важном и главном для него я должна была знать первой. Шесть лет он не изменял мне. Даже со своей женой».