Со мной такая
странность
приключилась, я в эту осень плакать
разучилась.
я самураем, воином,
шпионом ползу по неизвестным мне
районам, и мне
кладется точно на висок самоубийцы
кружевной платок.
вдыхаю осень —
выдыхаю слово, мне
жаль, Москва, что
стала ты сурова,
задворки
Маросейки и Капотни, и алкогольный
дворик в подворотне,
Покровка и кремлевская стена —
мне жаль, что в вас
вселился Сатана.
мне не нужны
дворцы, шале,
палаццо, я не хочу
терпеть и усирацо,
и ради хлеба, соли
и жилья не стану я,
как Муромец Илья.
мне восемнадцать
лет преподавали,
как пахнет лето на Страстном
бульваре. каких
бомжей, старушек и красоток я наблюдала у твоих
высоток! и пробки
на Садовом и Тверской мне были
счастьем,
смешанным с тоской.
распята меж
любовью и работой,
я знала, где
закусывают
шпротой, где, по-
гусарски смело и красиво пьют водку
неизвестного
разлива, а где дают
салат из лососЯ, и карта вин
представлена не ВСЯ.
надеюсь, ты не до
конца забыла, что я тебя без памяти
любила, во мне
кусками, дольками,
пластами всё, что с твоими прожито
мостами.
и что за несусветную фигню
я за сердечным
клапаном храню