Она забывала надёжность мужской руки,

бежала, без точки опоры на виражах.

Она говорила: — А в принципе, мужики

нужны только тем, кто не может их удержать,

но всё же цепляется, ноет и истерит,

как сука под дверью, выпрашивает тепла…

Она покрывалась окалиной изнутри,

горела, но больше не верила, не ждала

ни принцев, ни чинно седеющих королей,

ни волка, ни льва — вот ведь, грёбаный зоопарк!

Она не пыталась быть ангелом на земле:

таким, как она, темнокрылым, немного пар.

Она не скрывала ни шрамы, ни синяки,

бежала без точки опоры, считала дни,

и вновь усмехалась: — А в принципе, мужики

нужны только тем, кто не может прожить без них.

Она умирала и видела в этом знак

своей непричастности гвалту и суете.

Она собирала покрепче себя в кулак,

когда на прогулке встречала чужих детей,

она улыбалась старушкам и облакам,

как будто земная жизнь для неё — вокзал.

Она тосковала по сильным его рукам,

надёжным и тёплым.

Но молча.

Чтоб он не знал.