САГА О ДАНИЭЛЕ
Когда родился Даниэль, мне было восемнадцать. Я купила кучу всяких великолепных вещей: складную ванночку, подогреватель для бутылочек, стерилизатор… Даниэль, впрочем. и без этого чувствовал себя неплохо.
(После того, как двухлетний Даниэль нашёл в парке сигарету и съел её, я выбросила стерилизатор).
Мы друг в друге души не чаяли, хотя не переставали удивляться, какой же нечаянный случай свёл нас вместе.

В пять лет в нём пробудился ранний инстинкт покровителя, что он продемонстрировал, завопив как-то в метро пронзительным голосом:
-Пропустите мою маму!

В девять лет у нас было несколько конфликтов. Он отказывался ходить в школу, мыться и есть рыбу. Однажды я окунула его в ванну прямо в одежде, в другой раз Жак отнёс его в школу. взвалив себе на спину — Даниэль вопил всю дорогу. Эти педагогические эксперименты не увенчались успехом. Впрочем, вскоре он сам исправился. Мы решили больше не вмешиваться.

Десяти лет, в лицее, он в сочинении на тему «Прекрасное воспоминание» написал в простоте души :"Самое прекрасное воспоминание в моей жизни — это свадьба моих родителей".

В пятнадцать лет у него был период поп-музыки. Мы коллекционировали пластинки в 45 оборотов. В шестнадцать у нево внезапно вспыхнул живой интерес к прекрасному полу. Незнакомые мне молодые особы проскальзывали в его комнату, точно шпионы из «чёрной серии».
Потом он играл на кларнете. Несколько раз напился.
Играл на тубе. Отрастил волосы.

В восемнадцать лет сдал экзамены на бакалавра. Незадолго до этого у него начался период побрякушек. он был увешан ими с ног до головы, словно индусский принц или статист из кино: на каждом пальце — по кольцу.
Я наблюдала молча, изумлённая и заинтересованная — словно за ростом диковинного растения.
Побрякушки исчезли. Появился саксофон, за ним гитара. Потом он пустился путешествовать, отмахал 4000 километров автостопом, пожил среди местных племён в Мавритании, видел слона на свободе, трясся, задыхаясь от пыли, на крыше вагона…
Он вернулся босой — его обувь расплавилась под солнцем пустыни — но завоевав огромный авторитет у братьев и сестёр. Он сбрил волосы и занялся экономикой. Вот вам сага о Даниэле.
Во всём этом — где воспитание? Если Даниэль хороший сын, красивый юноша и всё, как говорится, при нём — и чувство юмора, и серьёзность, и фантазия, и здравый смысл — есть ли тут моя заслуга? Ни малейшей, за исключением разве что пустяка, совсем пустяка, за исключением единственного, в чём я ему никогда не отказывала и что, я говорю себе порой не без гордости. и в самом деле было для него очень важно — доверия.

Однако, это вовсе не означает, что все проблемы решены — Даниэль только что купил обезьяну."