Еду в «никуда».
«Вот и все, я снова полюбила,
Но зачем, ведь это безответно…
Если б я смогла, сама бы себя убила,
Чтобы не терзаться и не ждать рассвета…
Ненавижу утро, ненавижу день,
Ненавижу вечер — там его не будет!
Ненавижу все я, даже свою тень,
Как же больно знать, что он меня не любит!
Зачем же ты, судьба, так надо мной смеешься,
Зачем ты рвешь мне душу на мелкие куски?!
Зачем же мое сердце так очень сильно бьется —
Я не могу дышать! — Как мне себя спасти?!
Я не хочу любить — пошлите мне забвения!
Пусть вместо сердца лед поселится в груди,
Пускай погаснут чувства — не будет мне прощенья,
Если не смогу забыть его и от себя уйти…"
Сижу перед компом. Дерьма полная душа. Плюю на позднее время. В халате и в тапочках с собачьими мордашками выхожу на улицу и топаю на автостоянку. 10 минут. На улице снег. Собачьи ушки весело телепаются. Охранник стоянки в шоке. Сначала не пускает. Орет, что бомжам место в ночлежке. Тупо улыбаюсь и жму кнопку на брелочке сигнализации. Радостно запищал мой джипик «Тойотка». Теперь тупо улыбается охранник. Запрыгиваю в машинку. Вставляю ключ в замок зажигания. Замигали огоньки, и приятный женский голос здоровается со мной. Мысленно благодарю своего кореша-программиста за прикольный тюнинг. Смотрю на дисплей GPRS. Там есть все, но нет того, что мне надо. Нет пункта назначения «в никуда». Что мне сказать ждущей указаний машинке? Что я дура, и сама не знаю, чего хочу? Вернее, знаю. Но не получается. Выезжаю со стоянки. Красиво, с пробуксовочкой, обсыпав охранника снежком. Еду. Думаю. Никогда не думала, что можно ехать в никуда и думать ни о чем.
Люблю ночной город.
Сняты все запреты.
Все пороки налицо.
Проезжаю мимо круглосуточного киоска. Там толпятся девчонки. Ожидают заработка. Холодно, а они в кротких юбочках. Счастья ждут. Каждая мечтает о принце, который приедет, увидит, влюбится и заберет в красивую жизнь. Тихонько подъезжаю я. Девчонки оживляются. Притормаживаю, но не выхожу. Включаю аварийку. Девчонки достают зеркальца и начинают прихорашиваться. Мне уже и как-то неловко выходить и обламывать надежду. Сижу, слушаю музон. Потом думаю: «А повеселю-ка я народ!» И выруливаю. Сначала, открыв дверь, высовываю на холод тапочки-собачки. У народа ступор. Потом выпрыгиваю сама. (Машина высокая, а я нет.) Прыжок прикольный. Ушки у тапочек длинные, я на них наступаю и падаю. Короче, вываливаюсь из машины. Девочки в шоке. Подбежали, суетятся: «Вам плохо, может скорую?» Теперь в шоке я. Думала, просто поржут. Отряхиваюсь, тупо улыбаюсь. Говорю, что все хорошо. Поболтали. Попили чай. Попрощались, еду дальше. Уже настроение лучше. Скользко. Машину ведет. Еду 40 км. в час. Слушаю Леди Гага. Вижу бомжа — тянет картонные коробки. Останавливаюсь. Мужик пугается. Задрожал весь. Опять вываливаюсь. (Забыла про «ушки»). Бомж подбегает. Помогает подняться. Открываю багажник и отдаю одеяло, что лежит еще с летнего отдыха в палатках. Мужик плачет. Кутается в одеяло и плачет. Блиииииииииин! Не выдерживаю, запрыгиваю в машину и уезжаю. Еще 40 минут в никуда. Собака. Перебегает дорогу на трех лапах. Четвертую поджала. Останавливается посреди дороги и лижет поджатую лапку. Твою мать! ОТМОРОЗИЛА! Еле успеваю затормозить. Резина — дерьмо! Завтра поеду ругаться! Выхожу (вываливаюсь). Ловлю испуганную собаку. Вся дрожит. Запихиваю в салон. От страха та уписалась. Хорошо, что сиденья кожаные, фигня, завтра помою. Возвращаюсь к девчонкам. В ларьке покупаю булочку. Собака боится есть. Дрожит. Обкакалась. Спасибо тому, кто придумал влажные салфетки. Выручили. Одна из ночных тружениц оказывается по образованию медсестрой. Булавкой укалывает собаке поджатую лапку, та одергивает. Меня успокаивают — рефлексы есть, значит, обморожение несерьезное. Гружу в машинку собаку и троих уже подружек, развожу домой. Они поют и смеются. Развезла. Приезжаю на стоянку. Машинка попрощалась. Уже нормально спрыгиваю. Натренировалась. Вытаскиваю собаку. Охранник ну вообще в ауте. Теперь домой. В тапочках и в халате. 10 минут. Собаку несу на руках. Она дрожит. Заношу в дом. Собака забилась в угол. Я наваливаю кучу еды и ухожу спать. Утром отвезу пса в больницу.
Проснулась от сопения и повизгивания. Ругаясь, вылезаю из-под одеяла и выхожу в коридор. Плачу, съезжаю по стенке. Среднего размера беспородное чудо на трех лапах сидит у порога, навострив уши. И на каждое движение соседей по площадке реагирует стойкой «стоячие уши и озадаченный взгляд» (сама придумала, такой не существует), и пытается лаять. Но тихонько. Чтоб меня не разбудить. Это я поняла после того, как, увидев меня, чудо кинулось на дверь, обнажило клыки и громкий, раскатистый лай наполнил наш тамбур. Она охраняла меня. Но пыталась не разбудить. Она любит меня.
Теперь у меня есть Муха.
С чего я начинала? Со стихов о безответной любви? Фигня. Чего я ныла? Что меня не любят, а я страдаю? Это разве горе, по сравнению с тем, что я увидела? Вот у кого-то горе, а у меня так, типа ПМС.
Дорога в никуда. Я тебя так и не нашла. Прости.