Николай Васильевич не любил скучать с детства. Прямо-таки как император Нерон — развлеченья ему подавай. Но поскольку Николай Васильевич даже и не мечтал быть императором, и не мечтал быть ни летчиком, ни космонавтом, ни даже футболистом, а мечтал быть черт знает кем, и к тому же был весь золотушным, то выдумывал он себе развлечения сам, как мог, по своей сути. Бывало вымажет бороду спящему мужику халвой и наблюдает как мухи со всех сторон летят на бороду, садятся на нее, халву едят и бороду загаживают. И весело от этого Николай Васильевичу. Хохочет в кулачок. Умиляется. Кошек повадился в пруду топить. А как подрос, стал литературно топить в Днепре евреев. С его слов смешно это у них выходило, у евреев, значит.
А в училище, где проходил обученье, любил Николай Васильевич, учителю словесности подсунуть стихи Пушкина, выдавая их за свои. Учитель словесности правит стихи, старается, замечанья вставляет и отдаст потом Гоголю со словами:
— Пиши лучше, Гоголь! Вот чепухи сколько напорол.
А Гоголь хихикнет и говорит:
— Да это же стихи Пушкина А. С.
И думает: «Вот старый чурбан».
А учитель не будь дураком отвечает:
— Да только я-то не Пушкин. А вот ты Гоголь — козявка подлая, раз так смеешься над старым больным человеком. Чтоб тебе на написать 2 том «Мертвых душ».
Гоголь как услышит ответ, прыснет смехом и скатится под парту от бессилия, хватаясь за живот, и повторяет: «Козявка подлая… 2 том… душ каких-то…»